Королевский библиотекарь - Дейзи Вуд

Ее спасителем оказался Вильгельм Фишер: юноша, которого она знала с младших классов. Он жил неподалеку от Клейнов, и она время от времени с ним встречалась. Он был самым умным мальчиком в классе, а она – самой умной девочкой, и они всегда были скорее соперниками, чем друзьями. Она находила его высокомерным, а он, как она подозревала, считал ее ханжой. Но сейчас при виде его она испытала облегчение.

– Давай выбираться отсюда, – сказал он, взял ее за руку и стал прокладывать путь через толпу. Он был широкоплечим, с острыми локтями и грозным взглядом, и таким светловолосым, что ему позавидовал бы любой лидер арийской молодежи. Люди послушно уступали ему дорогу.

Вильгельм вывел ее на тихую улочку, а затем в укрытие арочного дверного проема, где они смогли остановиться и внимательно друг друга разглядеть. Он казался гораздо старше, чем год назад, когда она видела его последний раз, катающегося с друзьями на катке. С тех пор он похудел и отрастил щетину.

– Пришла поприветствовать нашего славного лидера? – нахмурился он, внимательно разглядывая ее. – Где твой флаг?

– Нет, я ищу младшую сестру, – объяснила она. – А где твой флаг?

– Скорее всего, я забыл его дома. – Он настороженно оглядел улицу и добавил: – Ты же в курсе, что я коммунист, не так ли?

– Боюсь, эта новость прошла мимо меня. – Ее попытка пошутить провалилась. – Хотя, полагаю, ты предпочитаешь об этом молчать. – Коммунистическая партия была запрещена с тех пор, как пять лет назад в Австрии к власти пришло фашистское правительство.

– Я и молчал, но они меня раскололи. Последние пару месяцев я сидел в тюрьме.

– Прости, мне жаль, – смущенно пробормотала Софи. Она не знала, как вести себя с этим самоуверенным школьником, который внезапно превратился в мужчину.

– Не стоит. Было хорошо, я познакомился с парой интересных людей. – Он еще раз огляделся по сторонам и добавил, понизив голос: – Мы можем дать отпор. Мы не позволим этому ублюдку Гитлеру установить здесь свои порядки.

Софи выдохнула.

– Я ненавижу его так же, как и ты. Мой отец еврей.

Вильгельм присвистнул и несколько секунд молча смотрел на нее.

– И что вы собираетесь делать?

– Не знаю. Попробуем уехать, но, вероятно, уже слишком поздно. – Она сглотнула, тщетно борясь с подступающей паникой. – Понимаешь, мама не хотела бросать свой магазин, и она не еврейка, она так и не перешла в другую веру. У нас есть паспорта, но нам нужен помощник, чтобы получить визу в другую страну.

– Разве нет организаций, которые могли бы все устроить?

– Возможно, и есть. – Но Клейны не входили в еврейскую общину. Ее отец не посещал синагогу и не соблюдал религиозные праздники, они не жили в еврейском районе и не питались кошерной пищей, а друзья ее родителей происходили из самых разных слоев общества. Ее семья открывала рождественские подарки под украшенной свечами елкой и красила яйца к Пасхе. Когда пришло время получать в школе религиозное образование, сначала Софи, а затем Ханна оставались на своих местах, когда еврейских детей уводили на отдельное занятие, а девочки вместо этого изучали христианскую веру. Они уже тогда чувствовали, что их еврейство таит в себе опасность. Родня Отто отрезала его от семьи за то, что он женился на девушке не своей веры, поэтому Ханна и Софи никогда не видели своих родственников по отцовской линии. Они были полукровками, полуеврейками, которые принадлежали и тому, и другому лагерю, но ни одному из них в полной мере.

– Дай мне знать, если я смогу чем-то помочь, – произнес Вильгельм. – Ты помнишь, где мы живем?

Софи кивнула.

– Спасибо. Это очень мило с твоей стороны.

– Тогда до встречи. – Он пошел по улице, засунув руки в карманы.

– Подожди! – крикнула она и помчалась за ним. Он повернулся, заслоняя глаза от солнца. – А что ты здесь сегодня делаешь? – осведомилась она.

Он усмехнулся, и на краткое мгновение они снова стали двенадцатилетними школьниками, которые слушали, как герр Майер рассказывал об объединении Германии.

– Оцениваю силу противника. – Вильгельм сложил пальцы в форме пистолета. – Вдруг мне однажды повезет?

– Будь осторожен, – предупредила она, и он приложил руку ко лбу в шуточном приветствии, которое превратилось в широкий взмах. Софи смотрела ему в спину, пока он не скрылся из виду. Ей хотелось окликнуть его еще раз, но она никак не могла придумать повод.

Глава вторая

Вена, март 1938 года

Прошел еще час, прежде чем Софи увидела Ханну в конце улицы, на которой проживало семейство Блюменталь. Ее сестра шла за руку с фрау Блюменталь, а Гретель шагала по другую сторону от матери. Обе девочки держали флажки со свастикой и громко болтали.

Софи охватило такое сладкое облегчение, что ноги стали ватными, и она едва не потеряла равновесие.

– Вот вы где! – произнесла она звонким, наигранным тоном, подходя к этой праздничной троице. – Господи, а мы уже начали волноваться. Ты сильно задержалась, Ханна.

– Мы видели фюрера! – Глаза Ханны сияли. – Он стоял в танке.

– Это был один из генералов, глупышка, – поправила ее Гретель. – Но там еще было много лошадей и солдат. – Она замахала руками и ногами, имитируя гусиный шаг, и девочки беззаботно захихикали. Возможно, будет не так уж и плохо, если Блюментали перестанут приглашать Ханну; Софи никогда не нравилось, какой становилась ее сестра в присутствии Гретель.

– Я сказала девочкам, что однажды они расскажут своим детям, как были здесь сегодня. – Фрау Блюменталь ликовала не меньше, чем ее дочь. – Подождите и увидите: теперь, когда фюрер у руля, все пойдет на лад.

Софи взяла Ханну за руку, одновременно выдернув из ее ладошки флаг со свастикой.

– Что надо сказать фрау Блюменталь? – спросила она.

– Спасибо, что пригласили меня, – произнесла Ханна заученную фразу и показала Гретель язык.

Софи заставила себя улыбнуться маме Гретель и увела свою сестру.

– В чем дело? – настороженно поинтересовалась Ханна, как только они остались одни. – Ты чем-то недовольна?

Софи опустилась перед ней на колени.

– Я не знала, где ты, и сильно беспокоилась. И сегодня совсем не тот день, когда нужно праздновать, что бы ни говорила фрау Блюменталь. – Она понизила голос. – Послушай меня, Liebchen[7]. Гитлер – ужасный человек: он ненавидит евреев, то есть папу, тебя и меня. Он не хочет, чтобы в этой стране жили такие люди, как мы.

Ханна вырвала руку из хватки Софи.

– Но папа не настоящий еврей, и мы тоже. Вот почему дедушка и бабушка Клейн не хотят нас видеть.

– Мы в достаточной степени евреи, поверь мне, – мрачно произнесла Софи