Словенская Русь - Николай Васильевич Соколов

– Предупреди дружинников, чтобы о каждом приехавшем старшине или сударе мне сразу докладывали, – приказал он, отпуская воеводу. – И распорядись принести чего-нибудь перекусить с дороги.

В последний момент племянник Гостомысла передумал посвящать Ратшу в свой план увеличения числа приглашенных старшин. Не стал он об этом рассказывать и появившемуся вскоре княжескому тиуну Стояну, молча выслушав его доклад о подготовке к похоронам.

Переселившись в начале прошлого века с Одера на берега Волхова, велеты быстро подчинили редкие тут общины кривичей. А центром их расселения стали берега озера Ильмень и верховья Волхова. Именно здесь находился могильник велетских князей и их ближайших родственников.

– Верховный жрец Репех предлагает, захоронив прах Гостомысла, досыпать на два аршина княжеский холм и устроить на его вершине место для почитания велетских правителей, – закончил доклад тиун.

– Ему виднее, как сохранять память о наших предках, – задумчиво согласился со жрецом Будогост. – Меня больше сейчас беспокоит, почему дружинники до сих пор не получили жалованье?

– Так не было распоряжения, – смутился Стоян.

– Как-то нехорошо получается. Князь умер, мы собираемся его хоронить, а долги Гостомысла не оплачены. Нет денег?

– Я завтра же передам Ратше жалование для дружинников, – пообещал княжеский тиун.

– Вот и хорошо, – обрадовался Будогост, решив, что не стоит разбрасываться полученными от купеческого товарищества деньгами. Ведь на предстоящем собрании будет важна каждая куна[19].

Глава третья

Поездки к соседям и переговоры с ними серьезно задержали Добровита, так что на похороны Гостомысла и тризну по нему он опоздал. Однако на собрание словенской знати двоюродный брат Буревоя все же успел, появившись там во главе шелонских сударов, возмущенных не только лишением законного права утверждать князя, но и попыткой дружинников их не пустить.

Претензии приехавшей знати поддержали многие судары, и Будогосту как ближайшему родственнику Гостомысла, распоряжавшемуся на похоронах и возглавлявшему собрание, пришлось пообещать разобраться, почему о смерти князя не известили шелонских сударов.

– А чего выяснять, и так все ясно! – возмущался Добровит. – Просто кто-то захотел нарушить не только наши права, но и права законного наследника. По обычаю, новым князем должен стать сын старшей дочери Гостомысла Буревой, которому даже не сообщили о смерти деда.

– Я же обещал разобраться, куда делся посланный к нему гонец, – напомнил раздраженно Будогост. – А насчет остального ты ошибаешься, у нас нет обычая, чтобы власть переходила к внуку умершего князя, рожденному его дочерью.

– Подтверждением может служить случай с моим соседом, присутствующим здесь, – поддержал двоюродного брата Твердомир. – После смерти судара Моислава его наследство оспаривали дочь умершего, защищая права сына, и его брат, который и был признан законным наследником.

– Сударство – не княжение, – заметил Добровит. – К тому же Будогост не брат Гостомысла, а всего лишь племянник.

– Не вижу разницы, – пришел на помощь Твердомиру лужский судар Радослав. – Будогост, как и его дядя, представляет старший род нашего первого князя Люба, да и женат он на дочери Гостомысла. Кому же, как не ему, стать нашим князем?

– Буревой тоже ведет свой род от первого словенского князя, – напомнил собравшейся знати двоюродный брат изборского князя. – Его дед был младшим сыном князя Люба.

– А мой дед его братом, – заявил вельский судар Ладомир. – Так что, я тоже имею право на княжение?

Его слова заставили Будогоста подать знак Твердомиру переходить к голосованию, иначе претендентов на власть будет больше, чем собравшихся здесь сударов. Он надеялся, что его сторонники единодушным голосованием быстро завершат затянувшееся собрание.

Однако возник спор об участии словенских старшин. Ладомир даже заявил, что немедленно уедет, если всем собравшимся будет разрешено голосовать. Его тут же поддержал Добровит, предложив перенести собрание и дождаться приезда Буревоя.

– Пусть изборский князь правит у кривичей, а в наши дела не суется! – зло выкрикнул Радослав, и его поддержало большинство.

В конце концов договорились, что два голоса старшин будут приравнены к одному голосу сударов, после чего приступили к голосованию, закончившемуся глубоко за полночь. Будогост набрал на три голоса больше, чем Буревой вместе с Ладомиром, и стал новым словенским князем.

Однако проблемы на этом не закончились. Добровит заявил, что он не станет присягать Будогосту, и вместе с большинством сторонников Буревоя покинул собрание. Ладомир не решился последовать его примеру и после непродолжительных уговоров, подкрепленных обещанием пяти сотен кун, согласился признать племянника Гостомысла князем.

Когда все разошлись спать, Будогост вызвал Ратшу и потребовал объяснений, почему тот пропустил на собрание шелонских сударов.

– А что было делать? – устало спросил воевода. – Они приехали с дружинами. Начнись драка, неизвестно, чья бы сторона взяла верх.

Словенский князь понимал, что вины Ратши нет, но после отказа шелонских сударов признать его князем не знал, что делать. Поведение сторонников Буревоя могло привести к самым непредсказуемым последствиям.

Когда на следующий день князь решил посоветоваться с ближайшими родственниками, его зять Радослав предложил уступить шелонские земли Буревою. Лужский судар полагал, что им следует встретиться с псковским старшиной Лютшей, имевшим большое влияние на изборского князя.

– Вряд ли это понравится нашим сударам, – возразил Твердомир. – Вначале надо поговорить с отказниками, не все же там ярые сторонники Буревоя. Ну, обиделись, вспылили, но ведь свою соль они привозят к нам продавать. Могу съездить к свояку Станибору.

Последнее предложение Будогосту больше понравилось. Запрет торговли солью в словенских землях мог привести в чувство закусивших удила шелонских сударов. Да и вопрос с обиженным Буревоем надо было как-то решать, но только не за счет уступки земель.

– С него и нашего отказа от пятидесяти гривен дани хватит, – наставлял словенский князь зятя, решив все же отправить его на переговоры с Буревоем. – Но замириться с ним обязательно надо или хотя бы оттянуть войну. К лету великий князь[20] Мстивой обещал прислать варягов.

Псковский старшина Лютша встретил посланца Будогоста настороженно, но обещал дать проводника и свежих лошадей для поездки в Изборск. А вот говорить с ним о замирении отказался и не стал рассказывать о неудачной попытке убедить зятя окончательно отделиться от словен. В конце того разговора Буревой даже обвинил тестя в трусости.

Так ничего и не добившись от Лютши, Радослав, переправившись по льду Великой на противоположный берег, поехал в Изборск, находившийся в дне пути от Пскова. Носившее имя его основателя городище располагалось в центре кривичских селений, обеспечивая их безопасность от чуди и зелонов.

Буревой встретил гостя на удивление приветливо, но, когда Радослав рассказал о цели приезда, настроение изборского князя резко изменилось.

– Это тебя тесть ко мне подослал? – поинтересовался он подозрительно.

– Меня направил к тебе Будогост. Словенский князь хочет жить с