Дассария - Абай Тынибеков
Всюду на каждый десяток воинов разожгли костры. Над землёй, постепенно окутывая прозрачной кисеёй всё прибрежье, потянулся белёсый дымок, кисловатый запах которого поначалу лишь слегка смешивался с ароматом варимых в котлах каш, а затем и вовсе насытился им. С наступающей прохладой озеро стало остывать и ожило едва уловимым испарением, а ближе к полуночи над ним заклубился невесомый пар, плавно растекавшийся по округе мутноватым туманом. Заметно посвежевший воздух, к этому времени уже густо пропитанный влагой, вдыхался людьми с особым удовольствием, взбадривал их души и остужал перегретые за день тела. Под бдительным присмотром охраны, нарушая тишину похрапыванием, в стороне паслись кони. Лагерь погрузился в сон, и только частые дозорные тройки укутавшихся в плащи воинов несли службу, расположившись на равном отдалении от стана.
Привычно закинув руки за голову, Феспид лежал у полыхающего огня под небольшим, но удобным навесом, вглядывался в звёздное небо за краями полога и удивлялся тому, что оно в этих краях такое высокое – иное, нежели на его родине, где бездонная синева так низко нависала над землёй, будто в любой момент могла упасть на неё, и если бы не горы, что своими вершинами удерживали её от падения, всё случилось бы именно так. Здесь даже звёзды казались ему слишком маленькими, очень холодными и недосягаемо далёкими.
Поёжившись то ли от своих мыслей, то ли от прохлады, он подтянул к груди плащ и прикрыл веки, стараясь уснуть, но сон не шёл, и тогда он вновь открыл глаза, но уже не смотрел в небо и перевёл взор на полог, на котором игриво мерцали отблески тихо потрескивающего огня.
«Узнать бы, как там мать моя поживает? Наверное, извелась, ожидаючи моего возвращения? Старенькая уже она стала у меня. Да и не очень здорова. Хорошим самочувствием, сколько я помню её, она никогда не обладала. Вот это и плохо. Доведётся ли мне увидеться с нею когда-нибудь? Ну да ладно, ничего не поделаешь. Никогда не следует помышлять о худом, будущее само всё покажет. Много, очень много разных даров отсылаю я к ней, но никакая роскошь, к великому сожалению каждого человека, не может приостановить и тем более продлить течение его лет. Думаю, что при больших богатствах гораздо приятнее, удобнее и увереннее жить в молодые и особенно в зрелые годы, пока во всех твоих порывах главенствует твоё сильное тело, а на закате жизни всего важнее твоё душевное спокойствие и ясное осознание того, что прошлое твоё было не напрасным и протекло с пользой как для тебя, так и для близких тебе людей. Интересно, если мама не спит в это время, о чём она сейчас думает? Может, так же, как и я, она смотрит на эти звёзды и тоже вспоминает обо мне? Нет, вот этого совсем не нужно. Пусть уж лучше отдыхает её исстрадавшаяся душа, да и сердце её натруженное ни о чём не печалится». Откинув плащ, Феспид порывисто присел, устало протёр глаза ладонями, потянулся за кубком, налил в него своего любимого терпкого вина и сделал большой глоток.
Он ещё не успел опустить посудину рядом с собой, как к нему подбежал начальник отряда охраны, указал рукой на восток и встревоженно доложил о замеченных им всадниках.
– Стесагор, всех военачальников ко мне. Поднимай лагерь. Тушите огни. Расположений отрядов не менять. Быстро исполнять все мои приказы, – тут же вскакивая, распорядился Феспид.
Вскоре лагерь ожил, зашипели и мгновенно потухли костры, ни единой искоркой не напоминая о своём недавнем существовании. Отовсюду послышались топот ног и бряцание оружия. Берег погрузился во мрак, скрывавший большое войско.
– Похоже, с востока приближаются саки. Замечен их дозор. Терсит, ты со своим отрядом отойдёшь недалеко на север и прикроешь наш левый фланг. Мильтиад, отведи свою сотню южнее и встань на правом фланге. Лабдак, ты остаёшься в тыловой охране. Всех своих людей расположи с двух сторон от озера. Следи за подступами к дальнему берегу. Они могут обойти нас и появиться оттуда. Стесагор в резерве. Ктесибий, выдвинься вперёд, примешь удар на себя. Возьми немного в сторону и встань по левую руку от меня. Ты же, Гермагор, со всеми своими новобранцами будешь находиться здесь, со мной. Все по местам, – обращаясь к полководцам, определил позиции Феспид и запрыгнул на подведённого скакуна.
Отряды быстро разошлись в указанных направлениях.
* * *
Далеко за полночь Дассария был оповещён дозорными об обнаружении большого греческого отряда, разбившего лагерь перед озером. Чувствовал он себя прескверно. Слова подлетевшего к нему десятника доносились до слуха слабо и неотчётливо, будто бы откуда-то издали, очень приглушённо и расплывчато. Не сразу он понял сказанное. Сомнений в том, что это именно те войска, о которых сообщили прежде его лазутчики, у него не было. Ему становилось всё хуже и хуже, и теперь уже каждый шаг его скакуна, каждое его движение вспышкой пронзительной боли отдавались во всём его теле, терпеть которую ему было значительно труднее и невыносимее, нежели это было раньше, отчего шум в его голове нарастал всё сильнее, а учащённое биение надрывало сердце. Порой ему казалось, что переполненные кровью виски, не выдержав напряжения, очень скоро разорвутся. Мысли стали путаться. Внутри всё горело, превращая дыхание в жаркие, судорожные всхлипы. Сознание потеряло свою обычную чёткость, а мысли наплывали какими-то путаными обрывками. Только неимоверным усилием негаснущей воли, поддерживаемой взвинченным до предела закалённым стойким духом, он удерживался в седле и шёл вперёд, ведя воинов к намеченной цели, которую ещё чудом помнил и, сам того не замечая, повторял шёпотом:
– Я сделаю это… Обязательно сделаю…
Услышав его слова, но не сумев разобрать их, сотник Дуйя приблизился вплотную и тихо произнёс:
– Правитель, прости, не расслышал твоего веления.
С трудом повернув голову в его сторону, но не видя в темноте того, кто находился рядом и что-то сказал, Дассария коротко бросил:
– Сотников ко мне.
– Правитель, это же я, сотник Дуйя. Сотник Фарх тоже здесь, возле меня, – услышав приближение всадника и поняв, что это Фарх, отозвался сотник.
– Дуйя, ты со своими людьми ударишь слева. Фарх – справа. Я двинусь на вражеский центр с дозорным отрядом. Немедля исполнять! – едва разлепляя пересохшие губы, отдал им приказ верховный правитель.
– Но, прости меня, правитель, я не очень понял, ведь дозорный отряд – это всего десять воинов! – неуверенно попытался возразить Дуйя.
– Дуйя, не смей перечить мне! Время дорого. Мне хватит этого десятка. Я всё сказал. Исполняйте, – прервал его Дассария, стараясь беречь силы.
* * *
Саки с диким воем
