Тиран Рима - Саймон Скэрроу
- Господин, префект Бурр вас примет. Только прошу побыстрее. У него дел по горло.
Преторианцы разошлись, освобождая проход. Катон шагнул вперёд и зашагал за писцом сквозь высокие открытые ворота во внутренний двор – просторное помещение с потолком метров под тридцать, пропитанное густым запахом ладана, который дымился в жаровницах у стен, где копошились дворцовые рабы.
Здесь народу было куда меньше, чем во внешнем дворе, и по их одежде сразу было видно, чем богаче и знатнее, тем ближе к императору. Катон с некоторым удовлетворением подумал, что толстяк Горанген сюда явно не попадёт, несмотря на свой «аргумент в монетах». Он знал таких типов – строят бараки из дерьма и палок, где крыша рушится на головы жильцам, да ещё и поставщиков обманывают, кредиты не возвращают. Подонки, одним словом.
Писец повёл его по лестнице вглубь дворцового комплекса, потом по широкому коридору в приёмную перед залом аудиенций, где дежурил отряд преторианцев. Тот переговорил вполголоса с опционом, и двери распахнулись, пропуская Катона внутрь, сразу же плотно закрывшись за ним.
Катон помнил этот зал ещё с детства – когда-то стены украшали сдержанные, добротные фрески, но теперь их сменили новые сцены: атлеты, певцы, музыканты, актёры и поэты, будто на соревновании тщеславия. Сам зал оказался куда меньше приёмной, тесный, но ослепительно пышный. На дальнем конце, восседая в мягком кресле, Нерон внимательно слушал группу просителей.
Катона провели к префекту Бурру, командующему преторианцами. Они уже встречались раньше, и потому Катон был ошеломлён переменами. Бурр будто высох: черты лица сжались, кожа натянулась на череп, глаза казались огромными и блестели влажной, болезненной тусклостью. От прежнего, крепкого торса не осталось и следа – руки и ноги превратились в тонкие, дряблые палки. Катон удивился, как человек в таком состоянии вообще держится на ногах.
Бурр кивнул, приветствуя его, когда тот подошёл.
- Префект Катон, - произнёс он приглушённо, чтобы не отвлекать императора. - Понимаю, ты вернулся из Британии?
- Так точно, - ответил Катон тем же тоном.
- Когда?
- Около двух месяцев назад.
Бурр уставился на него с неодобрением.
- Два месяца… И ты только сейчас соизволил явиться во дворец?
Катон уже раскрыл рот, чтобы объясниться, но Бурр поднял палец к губам и жестом повёл его вбок, через боковую дверь в узкий, пустой служебный коридор. Здесь можно было говорить свободно, не рискуя навлечь внимание или, хуже того, раздражение Нерона.
- Излагай, префект, - потребовал Бурр.
Катон заранее обдумал ответ ещё прошлой ночью.
- Я бы доложил раньше, господин, но по возвращении слёг с жаром. Только недавно оправился. Не хотел приходить во дворец больным, опасался, что могу заразить других.
- Тем не менее, - холодно произнёс Бурр, - ты мог хотя бы послать весточку. Правила тебе известны: каждый офицер армии, равно как лица всаднического и сенаторского звания, обязаны уведомить дворец о своём возвращении из провинций.
- Знаю, - тихо ответил Катон. - Но я был в таком состоянии, что едва мог держать перо.
Бурр окинул его долгим взглядом.
- Что-то не похоже, будто ты перенес настолько тяжёлую болезнь, - сказал он сухо. - Некоторые из нас, знаешь ли, продолжают исполнять долг, даже когда болезнь грызёт изнутри.
Намёк был прозрачен, и Катон почувствовал укол вины за своё слабое оправдание.
Бурр устало вздохнул, прежде чем заговорить тонким, осипшим голосом.
- Как бы то ни было, я внесу твое имя в список действующих офицеров.
- Я как раз надеялся проситься в резерв, - ответил Катон с нажимом. - По заслугам, думаю, имею право. Да и, честно говоря, сейчас наверняка полно командиров, которые ждут назначения. Лишний я, префект.
- Это решаешь не ты, а Нерон, - сухо парировал Бурр. - Да, офицеров в очереди хватает. Но не каждый из них стоит того, чтобы командовать людьми. Ты служишь по воле императора. И только он решает, когда ты уйдёшь в отставку. Если Риму ты понадобишься – будешь служить. А если откажешься… ну, скажем так, последствия окажутся печальными.
Катон почувствовал, как внутри всё тяжелеет. После всех лет войны, бесконечных походов и грязи лагерей он заслужил хоть немного покоя. Хотел наконец пожить спокойно рядом с сыном, с женой. Хотел тишины. Но, похоже, судьба опять разворачивала его туда, где кровь и приказы текут одним потоком.
Бурр, казалось, уловил эту тоску в его взгляде, в нём мелькнул проблеск сочувствия.
- Слушай, возможно, тебя и не тронут, - сказал он тише. - Желающих командовать – легион, и у большинства связи посолиднее твоих. Так что вполне может статься, что ты окажешься в тени, незамеченным. Даже несмотря на моё состояние, я попробую сделать так, чтобы тебя на время оставили в покое.
Он на мгновение умолк и огляделся – в коридоре суетились лишь несколько рабов, торопливо выполнявших поручения.
- Но после моей смерти, - продолжил он, - ручаться ни за что не могу. Нерон уже заявил, что вернёт старую систему – два префекта преторианской гвардии. Один из них, несомненно, будет Тигеллин. Знаешь такого?
- Слышал, - осторожно ответил Катон.
- Уверен, ничего хорошего не слышал, - горько усмехнулся Бурр. - Он одного поля ягода с самим императором. Из тех развратных дружков, с кем Нерон кутил в молодости. Любимчик, а значит, власть у него будет куда больше, чем у второго префекта, кто бы тот ни был. Так что совет – бесплатный, держи его в уме: сейчас я ещё могу закрыть глаза на твою задержку с докладом, но Тигеллин в такой мелочи увидит повод надавить. Или шантажировать. Так что, Катон, держись подальше от этого пса и шагай осторожно.
Катон кивнул.
- Благодарю за предупреждение.
- Я знаю, чего ты стоишь, - сказал Бурр. - Для Рима было бы серьёзной потерей, если бы ты оказался в ссылке… или того хуже – только потому, что Тигеллин решит воспользоваться каким-нибудь твоим «неправильным шагом». Совет у меня простой: держись правил и не высовывайся.
- Как будто снова новобранец, - усмехнулся Катон.
- Именно, - слабо улыбнулся Бурр. - Вечная ноша каждого порядочного солдата, верно? Ну что ж, пойдём. Я представлю тебя Нерону, как только он закончит слушание по этому делу. При всех его странностях, память у него отменная – лица и имена помнит хорошо. Едва увидит тебя – сразу вспомнит, как ты проявил верность, когда Британик21 со своими дружками пытался его
