Девушка из Монтаны - Грейс Ливингстон Хилл
Постепенно Элизабет начала самостоятельно выбирать книги для чтения, против чего бабушка не возражала, и время от времени читала страницу-другую из книги, в которой говорилось о ее Лучшем Друге. Поначалу потому, что эта книга была написана ее дорогим пастором, но в конце концов потому, что написанное стало проникать в ее душу, и она даже разрешала Элизабет говорить на эту тему. Но лишь через три месяца их пребывания вдали от дома, когда с каждым днем она становилась все слабее, бабушка позволила Элизабет зачитывать отрывки из Библии.
Девушка выбрала четырнадцатую главу Евангелия от Иоанна, и вновь и вновь, когда бабушкой в очередной раз овладевало беспокойство, перечитывала слова «Да не смущается сердце ваше…», пока эта эгоистичная душа, всю жизнь занятая тем, чтобы угождать требованиям света и потакать своим собственным прихотям, не успокоилась и не почувствовала, что, наверное, верит в Господа и готова принять его приглашение. «Верь в меня…»
Как-то раз Элизабет читала псалмы, а бабушка лежала тихо-тихо, и девушке показалось, что она заснула. Элизабет замолчала, с тяжелым сердцем думая о том, что будет, если бабушка не поправится. И вдруг старая леди открыла глаза.
– Элизабет, – сказала она тем же повелительным тоном, каким говорила, когда была здорова. – Ты хорошая девочка. Я рада, что ты ко мне приехала. Без тебя я не смогла бы умереть так, как полагается. Раньше я о таких вещах не задумывалась, а стоило бы. Это дом Отца моего. Он мой Отец, Элизабет.
И она снова уснула. Элизабет на цыпочках вышла, оставив с бабушкой сиделку. А через какое-то время из бабушкиной комнаты появилась Мари, вся в слезах, и сказала, что мадам скончалась.
Элизабет привыкла к смертям. Напугана она не была, но она вновь осталась совсем одна перед целым миром, да к тому же в чужой стране. На этот раз у нее были и деньги, и помощники, все приготовления прошли довольно гладко, но, когда они завершились, Элизабет поняла, что опасается того, что ждет ее в стране родной. Что ей делать потом, когда тело бабушки предадут земле? Она не сможет жить в огромном доме на Риттенхауз-сквер, не сможет она чувствовать себя хорошо и на Флора-стрит. О, конечно, Отец Небесный укроет ее. Ей не нужно строить самой никаких планов: у Него найдется для нее план. Дома земные – это ведь Его дома тоже, как и чертоги небесные.
Эта мысль поддерживала ее и на всем печальном пути домой, и в тот день, когда тело бабушки было предано земле на семейном участке Бэйли, а она вернулась одна в пустой дом. Только после похорон она отправилась повидать бабушку Брэйди. Она не звала ее на похороны: ей казалось неуместным присутствие враждебно настроенной бабушки Брэйди на похоронах бабушки Бэйли. Она считала, что бабушке Бэйли это не понравилось бы.
На Флора-стрит она отправилась в экипаже: слишком велика была усталость, чтобы идти пешком или ехать трамваем. В пути она перебирала имена тех, с кем хотела бы повидаться. Одним из первых известий, встретивших ее на родной земле, было известие о том, что мисс Лоринг через несколько дней выходит замуж. Это известие поразило ее как громом, и всю дорогу она старалась приспособиться к этой мысли. Не помогла ей и первая фраза, сказанная бабушкой Брэйди с мрачным видом:
– Этот твой знакомый в автомобиле все лето колесил по нашей улице, иногда по два раза на день. Мне его даже жалко стало. Если б он так не задирал нос, он бы меня узнал и я бы с ним поговорила. Ясно как божий день, тебя искал. Он что, не знает, где ты живешь?
– Боюсь, не знает, – печально ответила Элизабет. – Бабушка, не хочешь ли переехать ко мне на Риттенхауз-сквер?
– Я? На Риттенхауз-сквер? Силы небесные, детка, конечно нет. Вот мой дом. Я прожила в нем всю жизнь и теперь, в мои-то годы, не собираюсь ничего менять. Если хочешь сделать для меня что-то хорошее, когда у тебя завелись деньги, то вот что тебе скажу: мне всю жизнь хотелось жить в доме с белыми мраморными ступеньками. Вот этого мне всегда хотелось. На соседней улице как раз есть такой дом, и он не очень дорогой. Там для всех нас хватит места, и для Лиззи тоже, когда она выйдет замуж. И гостиная там большая. А ты пошлешь ей розы, да?
– Хорошо, бабушка. Будет тебе этот дом, – со вздохом облегчения произнесла Элизабет и вскоре засобиралась обратно. Через несколько дней она подумает, как все устроить, спешки не было. Она была рада, что бабушка Брэйди отказалась переехать к ней: без нее будет проще.
Она вернулась на Риттенхауз-сквер, и дом показался ей таким большим и пустым, что она была рада услышать телефонный звонок. Звонила жена пастора, пригласила на скромный ужин.
Это было единственное место во всем огромном городе, где она могла не чувствовать своего одиночества. Здесь не придерживались никаких формальностей, никаких церемоний, здесь жили друзья. И это было хорошо. Доктор скажет ей какие-то правильные слова, поможет ей. Как хорошо, что они ее позвали.
Глава 17. Последний побег и последняя погоня
– Джордж, – сказала миссис Винсент Бенедикт, – я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделал.
– Конечно, мама, все, что в моих силах.
– Ах, от тебя требуется всего лишь сопроводить меня сегодня вечером на ужин. Мне позвонила жена пастора, очень просила нас прийти. Особенно настаивала, чтобы ты тоже был. Сказала, ты ей очень нужен. Что-то там связанное с благотворительностью, говорит, будет очень признательна тебе, если придешь. У нее будет какая-то ее молодая подруга, пребывающая в печали, и она надеется, что ты сумеешь ее развеселить. Ну не хмурься! Обещаю, на этой неделе больше ни разу тебя не побеспокою. Я знаю, что ты терпеть не можешь ни ужины, ни молодых особ, но здесь особый случай. Девушка только что прибыла из Европы и вчера похоронила бабушку. На
