Империя Рюриковичей (V-XVI вв.). Русская экспансия - Сергей Владимирович Максимов

«Брань на поганыя»

Войны, в XII–XIII и последующие века периодически потрясавшие мордовское Поволжье, отнюдь не казались русским несправедливыми или неправедными. Суздальско-нижегородское население вполне усвоило некоторые удобные для «внешнего» применения нормы. Важнейшее из них гласило, что народы, не признающие православие и, следовательно, противящиеся христианству, не достойны сочувствия или жалости. Формула: «Дай бог … нам сотворити на поганыя»882 имела универсальный характер и являлась моральной индульгенцией, которая, в конечном счете, могла оправдать любые деяния против инородного элемента.

Даже просвещеннейший С.М. Соловьев во второй половине XIX в., описывая в своей «Истории России» поход Пургаса на Нижний Новгород, все еще продолжал называть мордву «варварами»883. Что же говорить о средневековых великорусских обывателях и их светлейших князьях! Для них войны с «погаными» были чем-то обыденным и само собой разумеющимся.

Но вот с востока на Русь явились несметные полчища невиданных ранее «варваров». Это были монголы. Они надолго обосновались в половецких степях и резко изменили историю Русского правящего дома, дав новое направление русской экспансии.

Часть седьмая

Под иноземной властью

Глава XXI

Русы под властью монголов (борьба империй)

В течение 1237–1242 гг. монгольская армия полностью завоевала Северо-Восточную Русь884. В 1236 г. под ее давлением в одиночестве пала Волжская Булгария. Мордовская земля, на которую вступили было суздальские переселенцы, сдалась татарам в 1239 году885. В 1240 г. орды Батыя штурмом взяли Киев и на сотни лет вычеркнули его из списка значимых русских городов.

От Монголии на востоке до Чехии на западе воцарилась гигантская территориальная империя монголов.

После смерти в 1241 г. императора Угедея основная часть его армии отступила на восток. Большое завоевание закончилось, и для русской княжеской корпорации наступили тяжелые времена. Страна «орусов» вместе с мордвой, булгарами, кипчаками и населением Северного Кавказа отошла к улусу хана Бату886.

Владения Батыя имели гигантские размеры. Их населяли разноязыкие народы Западной Сибири, Хорезма, Ирана, северной Руси и Кавказа887. Такой территорией было сложно управлять, но монголы нашли ключ к решению сложной задачи. Вместо того, чтобы рубить головы местным князьям, как это делали русы со славянской знатью, кочевники включили ее в свою управленческую структуру.

Для русских князей это был удачный выход, но для их собственного имперского проекта региональная политика монголов означала полный крах. О самостоятельной власти нужно было забыть и начать приспосабливаться к условиям политической неволи. При этом следовало поторопиться: монголам нельзя было давать малейшего повода к подозрениям в сепаратизме, иначе все могло кончиться гибелью династии.

Но северорусские князья проявили завидную выдержку: они не стали рисковать жизнью, чтобы спасти родину от злейших врагов, а вместо этого скопом устроились к ним на службу.

Ярослав Всеволодович принимает важное решение

Первым из Рюриковичей, кто решился на сотрудничество с оккупационными властями, был новый великий князь Ярослав Всеволодович, которого мы хорошо знаем по новгородским делам.

Похоронив убитого в битве на Сити (1238 г.) брата Юрия, Ярослав начал проводить большую восстановительную работу в разоренном крае. Он распорядился упокоить тела погибших и, как сказано в летописи, обновил всю «землю Суждальскую»888.

Судя по его поступкам, Ярослав поначалу думал, что монгольская опасность для Руси миновала. Видимо, поэтому уже в следующем 1239 г. он спокойно отправился в поход на город Каменец889, чтобы продолжить незаконченную войну с Михаилом черниговским. Затем его дружины пошли под Смоленск, в чужую для него землю, где одержали блестящую победу над «Литвой». Попутно Ярослав посадил в Каменце угодную себе администрацию890. Затем он послал в Новгород сына Андрея воевать немцев и искренне радовался, что с Плескова озера к нему приходят благие вести891.

Ярославу словно было невдомек, что творится вокруг него. Он как будто не видит, как монголы захватывают и жгут Переславль, грабят церкви, убивают священников и уводят в рабство тысячи русских людей892. На глазах великого князя уничтожается старейший город Чернигов893, татары захватывают Мордовию, сжигают Муром, ожесточенно воюют на Клязьме, стремятся к Киеву.

По всей русской земле, как пишет летописец, стоит страшный переполох, люди бегут кто куда, не ведая пути и не зная, где остановиться894, а великий владимирский князь словно пребывает в летаргическом сне. Кажется, он убежден в скоротечности происходящего, в том, что кочевники вот-вот уберутся в степи, а жизнь наладится и пойдет своим чередом.

Под влиянием этих мыслей Ярослав самостоятельно распределяет удельные земли между своими братьями. Святослава он сажает в Суздале, а брата Ивана в Стародубе. Ярослав словно демонстрирует окружающим, что ничего страшного не произошло, что 1238 г. – всего лишь эпизод бренной жизни, идущей своим чередом, и что бог спасет Русь от разорения, а княжеский род от его противников.

На самом же деле великий владимиро-суздальский князь не был так наивен, как это может показаться, читая летописи.

Заняв свой ответственный пост, он сразу же обнаружил элементы политической гибкости. После битвы на реке Сити – в которой он, кстати, не участвовал – Ярослав никогда не вступал в открытое противостояние с монголами. В течение нескольких лет после 1238 г., пока кочевники завершали покорение русских земель, он мог себе позволить отдельные вольности в отношении русских, но не монголов. Ярослав явно опасался за свою жизнь.

И вот в 1243 г. ему приказали ехать в Орду. Этот вызов и то, с какой безропотностью Ярослав согласился его принять, означали, что русская правящая корпорация, во главе которой он формально находился, потеряла свои политические права. Во Владимире Ярослав Всеволодович был все еще первым среди равных, но где-то там, в Сарае или далеком Каракоруме, стояли более высокие троны, и те, кто на них восседал, держали нить его жизни в своих руках.

Князья-подручники. Трансформация русской княжеской корпорации

Ярослав окончательно осознал шаткость своего положения на пути в ханскую ставку. Ни минуты не сомневаюсь в том, что гордость его была уязвлена и внутренне он кипел от негодования.

Однако его выбор был невелик: принять предложение хана и стать его подданным или отказаться и быть убитым. Можно представить, как, качаясь на волжских волнах, Ярослав старался решить для себя эту тягостную дилемму. А может быть, он все уже рассчитал заранее и, приехав в Орду, сразу преклонил перед Батыем колени, чтобы снискать милости себе и всему княжескому роду.

Дальнейшие события показали, что Ярослав не был безрассудным героем и не претендовал на посмертные лавры мученика.