Югославия в огне - Ольга Ивановна Обухова
За спиной послышалось цоканье лошадиных подков и скрип колес. Ковалев обернулся. Вслед ему катила крестьянская телега, в которую была впряжена худосочная гнедая лошадь. На козлах сидел старый крестьянин с густыми седыми усами и большим орлиным носом, которым он безнадежно клевал – дорога явно утомила его.
– Дед! – закричал разведчик. – Мне надо добраться до Приедора! Довезешь?
Крестьянин уставился на него и нехотя натянул вожжи. Лошадь остановилась.
– Священник, что ли? – осведомился он, оглядывая рясу Ковалева и наперсный крест на его груди.
– Да, – кивнул Петр. – Довезешь?
– Откуда ты? – прищурился старик. – Что-то я тебя не видел в этих краях.
– Из Загреба. – Ковалев, не дожидаясь приглашения, забросил чемодан в телегу и примостился на кучке сена.
Крестьянин прикрикнул на лошадь, и она вновь побежала ленивой рысцой. Вскоре Ковалев увидел темные от времени и непогоды крыши домов Приедора и высокую башню его ратуши, построенную еще в те времена, когда Герцеговина входила в состав Австро-Венгрии.
Сана стала еще шире, и Ковалев заметил на ней лодки с рыбаками, которые сосредоточенно удили рыбу. Надо полагать, рыба в этих краях служила важным подспорьем к скромному рациону. Тем более что к востоку от Приедора, буквально в паре километров, находилось огромное озеро Саничани, которое славилось как рыбное место.
Телега остановилась при въезде в город.
– Приехали, – пробормотал старик крестьян. – А мне надо дальше, на рынок.
Ковалев соскочил с телеги и с чемоданчиком в руке углубился в лабиринт узких улочек Приедора.
Гостиница «Морава» располагалась на тихой Сисакской улице. Это был старинный трехэтажный дом с маленькими окнами, половина из которых была закрыта деревянными ставнями. Судя по всему, в гостинице было занято всего несколько номеров. «Но мне и не нужно чересчур людное соседство», – подумал Петр Ковалев.
Толкнув тяжелую деревянную дверь, он оказался внутри. Там никого не было.
– Я могу у вас поселиться? – крикнул он.
Тишина. Несмотря на солнечный день, внутри царил полусумрак – наверное, из-за маленьких окон, которые не пропускали много света.
Ковалев заметил старый стул, стоявший при входе рядом с маленьким круглым столиком, и присел на него.
Вверху скрипнули ступеньки лестницы. Послышались шаги, и перед ним возник высокий черноусый человек. По его виду сложно было определить, кто он – хорват, серб или босниец. Скорее всего, в его жилах текла кровь сразу всех этих трех славянских народов, что как раз и было обычно для этих мест.
– Я приехал из Загреба. Могу у вас остановиться на несколько дней?
Черноусый мужчина не торопился с ответом, внимательно изучая лицо Ковалева. Затем его взгляд переместился на его наперсный крест.
– Вы священник?
– Да, служу в Загребе в Преображенском соборе.
Мужчина нахмурился:
– Это бывший сербский собор?
– Да, – чуть помедлив, ответил Петр. – Сейчас он находится в ведении Хорватской православной церкви.
– А Загребский митрополит Досифей Васич находится в усташской тюрьме!
Ковалев пристально посмотрел на него:
– Митрополит Досифей никогда не находился в тюрьме. Сначала его поместили в лечебницу сестёр милосердия…
– Которая и стала для него настоящей тюрьмой! – вскричал мужчина. – Католические монахини вместо лечения издевались над ним. Они били его и выщипали всю бороду. А потом израненного митрополита вышвырнули в Белград – к предателю Милану Недичу, считай, что в новую тюрьму.
– Знаете, как учит церковь – «Нет власти, кроме как от Бога». Все, в том числе и священники, вынуждены подчиняться тем обстоятельствам, которые нас окружают. Но происходит это тоже по воле Божьей.
– Так. А чего вы хотите здесь, в Приедоре?
Ковалев подался вперед.
– Пока я служил в загребском соборе, ко мне обратилось несколько прихожан. Они сказали, что в Приедоре есть верующие, которые желали бы войти в лоно Хорватской православной церкви. Вот я и хотел встретиться с ними – и по возможности создать такую церковь в Приедоре.
Глаза мужчины вспыхнули каким-то странным светом.
– Ну что ж, будет вам хорватская церковь в Приедоре. – Он швырнул на круглый столик тяжелый ключ с биркой. – Номер 4, на втором этаже.
Поднявшись в номер и заперев дверь на ключ изнутри, Петр подошел к окну и осторожно выглянул на улицу. Она была пуста – как почти и все улицы Приедора. Наверное, этот сонный городок просыпался только утром, когда люди спешили за свежим хлебом, шли на рынок и на работу – а потом опять засыпал до вечера. Ковалев до боли стиснул пальцы. Как было бы хорошо провести несколько недель в таком вот тихом городишке после войны – наслаждаясь покоем и тишиной, ни о чем не думая, ни о чем не волнуясь, просто отдаваясь беззвучному бегу времени.
Но для этого надо дожить до конца войны… а чтобы дожить до него – надо его приблизить. Именно за этим и приехал Ковалев в Приедор.
Он лег на узкую кровать и уставился в потолок. Интересно, сработает ли его план?
Хотя в полной мере назвать «планом» эту рискованную комбинацию вряд ли было возможно.
Но ничего другого в распоряжении Ковалева не было.
На следующее утро в дверь номера Петра Ковалева постучали.
Он спрыгнул с кровати и, повернув ключ в замке, открыл дверь.
Перед ним стоял черноусый хозяин гостиницы «Морава».
– Вам нужен завтрак?
– Разумеется.
– К сожалению, я давно перестал подавать завтраки – в гостинице слишком мало посетителей, я вообще закрыл кухню. Но вы можете позавтракать в конобе Пашича на соседней Книнской улице.
Ковалев кивнул и стал быстро одеваться.
– Чтобы вы не заблудились, я вас провожу, – сказал хозяин. – Все равно делать нечего…
В конобе Пашича было почти так же сумрачно и пусто, как в гостинице «Морава». К Ковалеву подошел официант в черных брюках и такой же жилетке.
– Могу предложить вам только яичницу, – произнес он. – Мяса нет. Еще могу принести салат. Но без масла – оно кончилось.
– Несите то, что есть. – Ковалев присел за столик у окна, забарабанил пальцами по подоконнику. Он всю жизнь привык охотиться сам. Было очень непривычно самому находиться в роли дичи.
«А ведь это – Балканы, – пронеслось у него в голове. – Тут с дичью не церемонятся».
…Когда Ковалев уже заканчивал яичницу и небогатый салат из капусты, огурцов и пары вялых помидоров, в конобу вошел широкоплечий мужчина в лихо сдвинутой набок широкополой шляпе. Он приблизился к Ковалеву и, сорвав с головы шляпу, поклонился:
– Добар дан, отче!
– Слушаю вас.
