Мифология советского космоса - Вячеслав Герович
Образец пунктуальности, Каманин составил для космонавтов поминутный график на утро дня пуска:
5.30 утра (время местное): подъем
5.30–6.00 (30 мин.): туалет, физзарядка
6.00–6.15 (15 мин.): завтрак
6.15–6.25 (10 мин.): выезд в МИК [Монтажно-испытательный корпус]
6.25–7.15 (50мин.): медосмотр378
На медосмотре врачи поставили на тело Гагарина одиннадцать датчиков, от груди до ног379.
РАССКАЗ ВРАЧА
Интервью с Адой Котовской, старшим физиологом Института авиационной медицины
Волновался ли Юрий перед стартом? Да! Во время последней проверки датчиков и наших рекомендаций Юрий был молчалив, сосредоточен и очень серьезен. Изредка он напевал куплеты из популярных тогда песен, но больше молчал. За четыре часа до старта (есть у меня снятая ЭКГ) было видно, что Юра волнуется. Да кто бы не волновался! Просто он умел сдерживать свои эмоции380.
7.15–8.45 (90 мин.): одевание скафандра и проверка
8.45–9.00 (15 мин.): выезд на старт
РАССКАЗ ГЕНЕРАЛА
Дневник генерал-лейтенанта Николая Каманина
Намеченный порядок удалось соблюсти с трудом. Выйдя из автобуса, Юра и его товарищи немного расчувствовались и начали обниматься и целоваться. Вместо пожелания счастливого пути некоторые прощались и даже плакали – пришлось почти силой вырывать космонавта из объятий провожающих381.
Олег Ивановский и ведущий инженер Федор Востоков сопроводили Гагарина на лифте до самого верха ракеты и помогли ему залезть в кабину. Они уже собрались закрывать люк, как Ивановский вдруг обратился к Гагарину.
РАССКАЗ ИНЖЕНЕРА
Воспоминания Олега Ивановского, ведущего конструктора корабля «Восток»
– Юра… а эти три цифры на замке, – я кивнул на конверт, – 1, 2, 5… понял? Это по секрету.
– Да уж будет тебе – «по секрету». Без них обойдемся. А ты опоздал.
– Как так?
–А мне еще вчера их Галлай сказал,– и улыбается подмигивая382.
Когда люк был закрыт, индикаторная панель на пункте управления показала, что одна из электрических клемм на люке не замкнулась, что могло привести к разгерметизации кабины. Открытие и повторное закрытие люка заняло почти тридцать минут. После этого времени на прощание уже не осталось.
Гагарин занял свое место в кабине за два часа до старта. Каманин и медперсонал пытались убедить инженеров сократить время ожидания до полутора часов, но цикл подготовки ракеты и космического аппарата сократить не удалось383. Незапланированные процедуры вроде повторного закрытия люка пришлось втискивать в уже имеющийся плотный график.
Каманин, Королев и главный оператор связи с экипажем Павел Попович говорили с Гагариным по радио до последней минуты, чтобы помочь ему избавиться от беспокойства в томительные часы ожидания старта. У Гагарина был позывной «Кедр»; наземные коротковолновые станции управления имели свои позывные: «Заря 1» на космодроме Тюратам в Казахстане, «Заря 2» на станции Колпашево в Сибири и «Заря 3» на станции Елизово на Дальнем Востоке; станции в ультракоротком диапазоне (УКВ) использовали позывной «Весна». В эфире нельзя было произносить никаких имен, кроме имени космонавта. Королев и Каманин носили кодовые имена «Двадцатый» и «Тридцать третий».
РАСШИФРОВКА СООБЩЕНИЙ РАДИОСВЯЗИ
Предполетные переговоры Гагарина,
7:28–7:32 (мск), 12 апреля 1961 г.
Заря 1 (Королев): Как чувствуете себя, Юрий Алексеевич?
Кедр (Гагарин): Чувствую себя превосходно. Проверка телефонов и динамиков нормально, перехожу на телефон.
Заря 1 (Королев): Понял Вас. Дела у нас идут нормально, машина готовится нормально, все хорошо.
Кедр (Гагарин): Понял. Я так и знал.
Заря 1 (Королев): Понял Вас. Хорошо, все нормально.
Кедр (Гагарин): Проверку связи закончил. Как поняли? Исходное положение тумблеров на пульте управления заданное. Глобус на месте разделения, широта северная 63°, долгота восточная 97°, коррекция цифра 710, время разделения 9 часов 18 мин. 07 сек.; подвижный индекс ПКРС [прибора контроля режима спуска] находится в исходном положении, первые сутки, день. Давление в кабине единица, влажность 65 %, температура 19°, давление в отсеке 1,2, давление в системе ручной ориентации 175, первой автоматической ориентации 155, второй автоматической ориентации 157, давление в баллоне ТДУ [тормозной двигательной установки] 320 атмосфер. Самочувствие хорошее, к старту готов. Как поняли?
Заря 1 (Королев): Понял Вас отлично. Данные Ваши все принял, подтверждаю. Готовность к старту принял. У нас все идет нормально… Юрий Алексеевич, я хочу Вам просто напомнить, что после минутной готовности пройдет минуток шесть, прежде чем начнется полет. Так что Вы не волнуйтесь.
Кедр (Гагарин): Понял Вас. Совершенно спокоен384.
Предполетные переговоры Гагарина, 8:40–8:41
Кедр (Гагарин): Как по данным медицины – сердце бьется?..
Заря 1 (Каманин): Пульс у Вас 64, дыхание 24. Все идет нормально.
Кедр (Гагарин): Понял. Значит, сердце бьется385.
Переговоры транслировались в диспетчерскую через динамики, и прозвучавшее в чрезвычайно напряженной атмосфере подготовки к старту сообщение об идеальном пульсе Гагарина вызвало оживление среди инженеров.
РАССКАЗ ИНЖЕНЕРА
Интервью Леонида Воскресенского, заместителя Королева по предполетным испытаниям
Мне кажется, самым спокойным человеком на старте 12 апреля был Гагарин. Ведь буквально перед самым пуском пульс у Юрия Гагарина был шестьдесят пять. А я видел, как, узнав об этом, многие на старте стали замерять свой пульс. Он был у стартовиков и сто, и сто двадцать386.
За два часа, которые Гагарин провел на старте, он сообщил Земле о прекрасном самочувствии двенадцать раз, в то время как Земля передавала ему, что подготовка к старту идет нормально, девятнадцать раз.
Гагарин проверил бортовое оборудование и обнаружил, что магнитофонная запись остановилась. Он понял, что закончилась пленка, и попросил пункт управления перемотать ее. Эту простейшую операцию можно было выполнить только автоматически по команде с Земли. Инженеры станции наземного управления описывали эту ситуацию несколько иначе.
РАССКАЗ ИНЖЕНЕРОВ
Воспоминания Юрия Карпова и Владимира Хильченко, сотрудников бюро Королева
За 2 минуты до пуска на пульте «Востока», за которым мы работали в бункере, загорелся транспарант «Конец записи МК». Оказалось, что Юра почти непрерывно напевал песни и израсходовал всю пленку диктофона. Советоваться было некогда, у нас
