История гарема - Джеймс Клуг
Этот обязательный маскарад дает им (женщинам) полную свободу действий, то есть они могут поступать в согласии со своими наклонностями, не опасаясь возможного разоблачения. Самым распространенным способом завязать любовную интрижку было послать будущему любовнику весточку о встрече в ювелирной лавке, принадлежащей какому-нибудь еврею. Эти лавки пользуются здесь такой же дурной славой, как наши индейские дома. И даже те, кто не пользуется ими с такой целью, не гнушаются ходить туда ради пустого времяпрепровождения. Они быстро покупают товар на пенни и долго крутят в руках дорогие вещи. Знатные дамы, как правило, держат свои имена в секрете от любовников. Они делают это так искусно, что их кавалеры очень редко догадываются об имени той, с кем поддерживали интимную связь в течение полугода, а то и более. Вы можете легко себе представить, как ничтожно мало количество верных жен в стране, где им не приходится опасаться какого-либо подвоха со стороны любовника, и мы видим, что у очень многих наших женщин хватает смелости идти на такой риск на этом свете, несмотря на то что их постоянно пугают карами на том свете. Для турецких женщин такого пугала не существует. Точно так же не слишком они побаиваются и гнева своих мужей. Эти женщины сами распоряжаются всеми своими деньгами и при разводе забирают их с собой, а также те деньги, которые муж обязан дать им по закону.
По зрелом размышлении я пришла к выводу, что именно турецкие женщины являются самыми свободными людьми во всей Османской империи, и даже сам Диван[55] отдает им дань уважения.
А Великий султан, если ему случается казнить пашу, никогда не нарушает привилегию гарема, который не подвергается обыску, и все находящееся там имущество достается вдове. Они являются королевами своих невольниц, на которых муж не имеет права посмотреть хотя бы краешком глаза, – объективности ради следует заметить, что леди Мэри здесь, конечно же, имеет в виду лишь очень богатые гаремы, хотя речь не идет о собственном заведении султана, уникальном в своем роде, – если только таковыми не являются пара-другая женщин пожилого возраста, которых избирает его жена. Это правда, что их закон разрешает иметь четырех жен. Однако на практике не встречается мужчин, занимающих видное положение в обществе, которые воспользовались бы этим правом, или знатных женщин, которые согласились бы терпеть такое унижение. Если же мужу случится проявить непостоянство (поскольку такие вещи имеют место), он содержит свою любовницу в отдельном доме и приходит к ней, стараясь сохранять такие посещения в тайне точно так же, как это происходит в Европе. Из всех здешних вельмож, которые мне известны, лишь казначей содержит значительное количество невольниц для своих целей, то есть тех женщин, которые живут на его половине дома, так как невольница, после того как ее отдали в услужение леди, находится полностью в ее распоряжении, и при этом о нем говорят как о распутнике (у нас таких называют вольнодумцами), и его жена отказывается встречаться с ним, хотя она и продолжает жить в его доме».
Мы должны принять как нечто само собой разумеющееся, что леди Мэри передает в точности то, что ей рассказывали. Она не принадлежала к той породе людей, которые искажают факты в угоду субъективным соображениям. Однако трудно себе представить, что состоятельный турок, имеющий свободный доступ в свой собственный гарем, вдруг по доброй воле лишил себя возможности наслаждаться общением с какой-либо из обитательниц последнего только потому, что его жене это могло не понравиться, если только он не был одним из тех несчастных пашей, которых султан выбрал в мужья своей сестре или дочери вне зависимости от того, нравилось это паше или нет. В последнем случае он немедленно сам становился рабом своей жены, которым она помыкала. Возможно, здесь речь идет лишь о тех джентльменах, с которыми леди Мэри имела контакты. Как бы то ни было, но турки, будь то женщины или мужчины, как правило, вели себя крайне сдержанно и даже некоммуникабельно, когда дело касалось их частной жизни. Никак нельзя исключить, что они намеренно вводили в заблуждение знатных и очаровательных европейских леди, которые подвергали их чуть ли не перекрестному допросу по этой теме. В этой связи гораздо безопаснее полагаться на саму восточную литературу, откуда можно почерпнуть несколько иные сведения.
В письме, написанном Мэри в июле 1717 г. и отправленном из Белграда, она сама намекает на подлинное состояние дел:
«Я искренне прошу прощения у вашей светлости. Однако я не могла сдержать смех, когда прочитала ваше письмо и узнала о поручении, которое вам угодно на меня возложить.
Вы желаете, чтобы я купила вам греческую невольницу, которая должна обладать множеством разнообразных достоинств. Греки – подданные Османской империи, но не рабы. Те, кого приобретают подобным образом, попадают в плен на войне или их угоняют в качестве живой добычи татары, когда совершают набеги на Россию, Черкесию или Грузию. В большинстве своем это такие несчастные, неуклюжие, забитые создания, что вряд ли вы захотели бы иметь кого-либо из них в качестве горничной или иной домашней прислуги. Справедливости
