История гарема - Джеймс Клуг
Обстановка гаремлика в доме средне зажиточного турка состояла из жестких диванов, настенных ковров и половиков. Решетчатые окна позволяли обитательницам наблюдать за происходящим на улице и в то же время не давали возможности прохожим заглянуть внутрь. В центре гаремлика находился просторный зал, или гостиная, откуда открывался доступ в комнаты меньшего размера, располагавшиеся по обе стороны этого зала. План такого гарема почти полностью совпадает с тем, что удалось обнаружить в результате археологических раскопок. В стене зала, в другом его конце, напротив входа, как правило, имелось несколько окон и иногда устраивался просторный альков, причем его пол был приподнят примерно на один фут[45] относительно основного уровня. С трех сторон вдоль стен шел низкий диван, и в одном углу высилась стопка плоских прямо угольных, довольно жестких подушек, на которых обычно сидела хозяйка гарема. Она принимала гостей, держа в одной руке шкатулку с драгоценностями, а в другой – зеркало. Помимо вышеперечисленных предметов, здесь мог находиться еще столик с мраморным верхом, на котором стояли зеркало и канделябр. Столик помещался у стены, а с обеих его сторон находились ниши с полками, где хранились флаконы с розовой водой, кубки со шербетом и различные украшения и безделушки. В XIX в. к этому обязательному перечню обстановки добавилось несколько простых стульев европейского образца. Помимо этого, рядом с диванами обычно стояло несколько круглых ореховых столиков, инкрустированных перламутром, предназначавшихся для пепельниц, спичек (после изобретения последних), чашек с кофе и т. п.
Путешественники, если им разрешалось заглянуть на пару минут в спальни рядом с гостиной, обычно удивлялись отсутствию в них кроватей. Женщины спали на полу, расстилая на ночь матрасы, которые утром убирались в большой шкаф, встроенный в стену. Больше в спальне ничего не было. Омовения совершались в маленькой умывальной, в полу которой устраивалось отверстие для слива грязной воды.
Гаремлик, по которому обычно гуляли сквозняки, обогревался жаровней из желтой или красной меди, где тлели древесные уголья, наполовину засыпанные золой. Эта жаровня, поставленная на треногу, стояла посредине гостиной.
Некоторые из первых миссионеров сообщали, что «невольницы, томящиеся в этой мерзкой тюрьме», проводили большую часть своего времени, поедая сладости и забавляясь своими драгоценностями, если не занимались иной, достойной большего порицания деятельностью. Однако правда состоит в том, что забот у обитательниц гарема было по горло. В их перечень входила и обычная работа по дому: уборка, стирка, штопка и приготовление пищи, на что уходила уйма времени. Современному европейцу это кажется дикостью, но ведь тогда не существовало бытовых приборов, облегчающих женский труд.
Турецкие женщины также часто выезжали «в свет», однако, конечно же, не в театры и не на балы. Они любили совершать прогулки, о которых уже упоминалось, потому что тогда у них появлялась возможность пофлиртовать с прохожими. Однако благодаря неизменному присутствию евнухов эти потрясающие взгляды из-под яшмака, или вуали, никогда не имели продолжения. На частых пикниках царило бурное веселье. Девушки танцевали и играли в салки. Это могло удивить лишь европейцев. Девушки могли стоять на головах, если им хотелось, и евнухи не стали бы им чинить препятствий. Обязанности последних сводились в основном к предотвращению попытки какого-либо зеваки, охочего до любовных приключений, завязать знакомство с наложницами, и евнухи справлялись с ними весьма эффективно.
Представление о гаремах, господствовавшее в Европе вплоть до начала XX в., неизменно связывалось с образом сладострастного старого распутника, развлекающегося среди сотен полуобнаженных юных дев. Для Турции такая сцена являлась гораздо большей редкостью, чем для Италии периода Возрождения или для крепостнической России XIX в. Турки, как правило, имеют гораздо более серьезные взгляды на жизнь, чем, скажем, египтяне или арабы. Несмотря на то что турецкие гаремы так часто фигурировали в европейской художественной литературе, живописи и балете, факты говорят о другом. Турки всерьез заинтересовались гаремами после того, как овладели Константинополем и увидели, что этот институт пользовался большой популярностью у византийских христиан.
Таким образом, турецкий гарем вовсе не был похож на дворец, где женщины скучают от безделья, ожидая, пока их позовут ублажать хозяина. Это заведение существовало скорее как маленький мирок, само по себе, и им управляла с холодной расчетливостью и дотошной внимательностью пожилая женщина, а вовсе не хозяин дома. Такой управительницей могла быть либо его жена, либо мать. У каждой обитательницы гарема имелся свой, четко очерченный круг обязанностей, которые она исполняла. Она была обязана неукоснительно следовать бессчетному количеству жестких правил и инструкций. Во многих отношениях подобные порядки походили на жизнь в женском монастыре.
Система, которая существовала в султанском гареме в том виде, в каком она в общих чертах была описана выше, стала доступной понятию европейцев только после свержения Абдул-Гамида II[46] в 1909 г. Именно тогда с подлинной достоверностью высветились все ее детали. До этого все, что скрывалось за Воротами Блаженства[47], было покрыто непроницаемой тайной. Во дворце Елдыз[48], любимой резиденции низложенного султана, новые власти обнаружили 370 женщин и 127 евнухов. Нескольких фавориток Абдул-Гамид взял с собой в Салоники, где он жил в ссылке. После его падения имперские гаремы в Константинополе прекратили свое существование.
Но вернемся к периоду их зарождения и развития. К 1541 г., через восемьдесят с лишним лет после падения столицы Византийской империи, победители обзавелись почти таким же количеством евнухов, какое имелось в распоряжении приверженцев Греко-кафолической церкви, которых они разгромили. Коран запрещает кастрацию, и поэтому лица, принадлежавшие к этой привилегированной касте, как мы уже упоминали, рекрутировались главным образом из числа иностранцев и в принудительном порядке обращались в ислам после операции. Так гласит теория. Однако на практике те, кого кастрировали и превращали в мусульман, довольно часто не только не делали никаких попыток избежать этой участи, но и воспринимали ее как большую удачу, так как эта «профессия» считалась престижной. Благодаря ей пронырливый, хитрый юноша мог добиться могущества и богатства за гораздо более короткий срок, чем если бы он занимался торговлей или служил в войске султана. Главными регионами – поставщиками этого живого товара были Египет, Абиссиния и Центральная Африка. Предпочтение отдавалось неграм, поскольку мощное тело сложение и крепкое здоровье позволяли им сравнительно легко перенести полную кастрацию и дожить до преклонных лет, в то время как белые юноши, преимущественно черкесы, отличались гораздо более хрупким здоровьем. По этой причине их подвергали лишь частичной кастрации, и потому они могли совратить своих подопечных. Кроме того, для этой категории евнухов был характерен высокий процент заболеваемости и смертности. Однако как черные, так и белые юноши
