Империя Рюриковичей (V-XVI вв.). Русская экспансия - Сергей Владимирович Максимов
Под конец жизни Василий I помирился с Новгородом. Присоединение Заволочья осталось его нереализованной мечтой. Более того, он отказался от Бежецкого Верха, Волока и волоцких мест. В обмен на это новгородцы взяли обязательство регулярно платить Москве все княжеские пошлины («княжчины») «где ни есть»1190.
Укреплению «добрососедства» с московским великим князем способствовал, между прочим, заключенный Новгородом в 1421 г. вечный мир с Ливонией. Мир с немцами помимо новгородского посадника и князя (им снова был Константин Дмитриевич!) заключал также князь Федор Патрикеевич – полномочный наместник из Москвы1191. И трудно было угадать, кто на самом деле руководил тогда политикой боярской республики – ее знаменитое вече или московские администраторы.
Колонизация Заволжья
Захват московскими властями Верхнего Поволжья в районе Галича и Белоозера нашел активную поддержку великорусского населения.
Новгородцы, ранее владевшие севером, почти не сопротивлялись московской земледельческой колонизации. Москвичам стали доступны широкие лесные просторы по берегам Шексны с ее притоками, по рекам, впадающим в Белое и Кубенское озеро, по течению верхней Сухоны.
Относительная безопасность северных территорий, их богатая промысловая база, удаленность от власти и всяческой мирской суеты привлекала многих колонистов.
Первопроходцами колонизационного движения с конца XIV в. явились монахи московских монастырей, и в первую очередь Троице-Сергиевой лавры. Углубляясь в костромские и вологодские леса, они основывали там скромные обители, вокруг которых со временем селились переселенцы-крестьяне. Через несколько лет скиты обрастали десятками мелких деревень, из них формировались новые волости.
Активный переселенческий поток, шедший с территории Костромского края и Вологды, укреплял уверенность московских правителей в том, что они «вправе считать своими … волости, заселявшиеся выходцами из московских владений»1192.
Судьба Пскова
С конца XIV в. в орбиту московского влияния попадает Псковская республика. Новгород в это время охладел к своему младшему брату и не оказывал ему должной поддержки.
Как писал С.М. Соловьев: «Угрожаемые Немцами и Литвою, оставляемый без помощи Новгородом, псковичи начинают осознавать неизбежность и примиряться к политической зависимости от Москвы. Псков необходимо должен был обратиться к сильному князю Московскому, который теперь имел возможность заняться его делами, оборонять отчину Св. Ольги…»1193
И, действительно, уже в начале XV в. псковичи начинают смиряться с зависимостью от Москвы. Они все чаще пускают к себе править московских князей. За первую четверть XV в. Василий Дмитриевич так прочно утвердил влияние свое среди псковичей, что вплоть до 1510 г., когда Псков формально стал провинцией Москвы, никто в Кремле ни на йоту не усомнился, чем закончится псковская эпопея.
Глава XXV
Кризис московского авторитаризма: Василий II Темный готовит продолжение
Причины «великой замятни» в Московском государстве
После смерти князя Василия I в 1425 г. на московском троне опять оказался ребенок, девятилетний мальчик Василий II1194, которого после ослепления современники и летописцы будут звать Темный.
Сразу после его интронизации суздальский князь Дмитрий – представитель старшей линии детей Ярослава Всеволодовича1195, – опираясь на родовое право старшинства, о котором в Москве почти позабыли, вдруг заявил о своих правах на великое княжение. Политические амбиции суздальского князя выглядели анахронизмом на фоне бесспорных успехов московизации. Бояре Василия II заставили замолчать суздальского «выскочку», но за первой ласточкой потянулись птицы покрупнее. Не нижегородские или тверские завистники, а прямые потомки Калиты выступили против кровного родственника и подняли в Москве семейный бунт.
В симптомах этого противостояния опять проявилась старорусская княжеская болезнь; недуг, которым страдали все Рюриковичи от зарождения рода. Это был семейно-корпоративный или, как сказал бы С.М. Соловьев, родовой способ политического господства. Да, московизация делала успехи, территория Московии росла, московское единодержавие укреплялось, но семейственность власти, когда-то узурпированной Рюриковичами, оставалась их ахиллесовой пятой. Обиженные, неправедно отстраненные, затертые на задворках политического небосклона, мечтающие занять московский трон князья-подручники оказались перед искушением. Особенно трудный выбор пришлось делать дядьям и братьям юного московского монарха.
Формально распря потомков Калиты началась из-за Владимирского стола, но в действительности на кону стояло гораздо большее – спор шел за Московское великое княжение в целом, за власть над всей Московской державой.
Поводом для крупной размолвки послужило завещание Василия I, в котором он передал Москву и Владимир своему старшему сыну помимо родных братьев1196. Так поступил в свое время Дмитрий Донской, отдавший великое княжение Василию I. Так же поступил и сам Василий I, наградив Московской землей своего старшего сына.
Василий Дмитриевич, похоже, хотел превратить этот способ наследования в незыблемую традицию. Однако как только он отправился на тот свет, возмущенные родственники возроптали. Они стали говорить, что в завещании Дмитрия Донского, по которому наследовал Василий I, нет указаний на то, кто станет наследником после его смерти.
За эту зацепку и ухватился один из самых ярких князей своего времени – Юрий Дмитриевич звенигородский – брат умершего князя и дядя Василия II Темного. Узнав о том, что московский трон завещан племяннику, Юрий Дмитриевич отказался признавать законность престолонаследия от отца к сыну1197.
Опасаясь эскалации событий, вдовствующая княгиня Софья обратилась за помощью к отцу, литовскому князю Витовту1198. Из-за этого Юрию пришлось отказаться от своих намерений1199. В 1428 г. он официально признал себя «младшим братом» Василия II и обязался никогда не искать под ним великого княжения.
Однако через два года Витовт умер, и его место на литовском троне занял Свидригайло – свояк и побратим Юрия звенигородского. Из гаранта московской неприкосновенности Литва превратилась в стороннего наблюдателя, и уже в 1431 г. Юрий, изменив своему слову, отказался признавать верховенство племянника1200.
Кроме Свидригайло суздальскому князю в то время симпатизировал могущественный татарский мурза Тегиня1201. Все складывалось удачно, и Юрий Дмитриевич решил поставить династический спор на твердую «правовую» основу. Высшим арбитром для русских князей все еще оставались тогда ордынские ханы. Поэтому Юрий попросил организовать третейский суд в Орде, чтобы доказать свою правоту и «законно» получить ханский ярлык. Вскоре в Сарае, куда пришлось ехать москвичам, начались слушания по московскому делу1202.
Василий II обладал скудным умом и слабой волей; он был способен на злодейства и вероломные поступки1203, но совершенно не умел мыслить политическими категориями.
К счастью для него, в то время решения в Москве принимали другие люди. Главным среди них был умный боярин, ловкач и хитрец Иван Дмитриевич Всеволожский. Он сумел сохранить за Москвой великое
