Записки аэронавта - Алексей Петрович Цветков
из постепенно обступившей тени
как оставляя детскую с тоской
в углу охапкой мишки и машинки
и в беличьих колесах городской
разгон и юношеские ошибки
все человеческое в бездну здесь
раз под уклон не одолеет гору
пора невозвращения хоть влезь
в былую кожу но тебе не впору
напрасно столько боли намело
барханы от гурона до валдая
и ангелы с клинками наголо
от пут любви сердца освобождая
уже на страже сириус погас
как золушка в подол смахнула брошку
что вам по совести сказать о нас
мы чаще россыпью и понарошку
нам зелень злей едва земная медь
обнажена железо в язвах яда
оно и так должно само стемнеть
дверь от себя и свет гасить не надо
покой
кто же ты говорит такой
тишина говорю покой
там где финишные флажки
я для каждого наступлю
потому что мне все нужны
потому что я всех люблю
приравняй кончину к врачу
исцелю без ножа и шва
я совсем туда не хочу
я не в эту сторону шла
но тогда ты была живой
а отсюда пути равны
в этом мире который твой
больше нет другой стороны
усомнишься так верь не мне
а покою и тишине
мне без бога твой мир немил
наважденье в уме одно
если бог у тебя и был
он забыл о тебе давно
душам доступа нет к нему
это я на себя приму
всю вину твою и грехи
ну давай говорит греби
«вот кленовый вьется лист…»
вот кленовый вьется лист
ребрышками к свету
симпатичен да нечист
а другого нету
так и ты поди дитя
русая головка
удивляешься летя
с дерева неловко
неказистый сверху свет
не подмога бденью
здесь от света только след
он зовется тенью
веки нежные сожми
от его укола
уж такой они зажгли
не было другого
про кота
мы сбились вокруг полевого котла
его опрокинутой бездны
где черное небо сгорело дотла
и звезды ему неизвестны
нам было вдомек что отныне одни
что порознь дороги опасны
и если горели на трассе огни
то слабо и скоро погасли
и каждый задумавшись кто он такой
себе наважденьем казался
в попытке проверки трусливой рукой
обугленной ночи касался
один размечтался что видел кота
хвостатую выдумку божью
но будучи спрошенным где и когда
заплакал над собственной ложью
мы спели бы вместе но все голоса
снесло изнурительным кашлем
такая случилась у нас полоса
ни слова ни голоса в каждом
и кто-то напомнил в припадке стыда
соседям по угольной луже
что так оно с нами случалось всегда
и впредь повторится не хуже
сначала в потемках дурак о своем
коте заведет ахинею
а после мы общую песню споем
и снова не справимся с нею
декабристы
стемнело вломился тарасов
как лишний фломастер в пенал
он спал на одном из матрасов
а я за столом выпивал
с такой практиканткой приятной
из питера в наши края
свидетелем встречи приватной
тарасов валялся храпя
однажды приезжий из тулы
он прибыл тогда из тавды
а мне полагались отгулы
за наши в надыме труды
беседа провисла и вялость
росла в натюрморте стола
вначале она уклонялась
потом наотрез не дала
и я примостясь очумело
к тарасову думал о том
что любы сопящее тело
укутать бы надо пальтом
мы полночь исправно проспали
когда нас гунявый генсек
за доблесть и выплавку стали
поздравил по радио всех
в редакции больше запасов
не сыщешь лишь снег за окном
храпел на матрасе тарасов
и люба на стуле складном
дремала тогда ее сразу
как в цирке к вольере слона
подвел я к другому матрасу
а то не доперла сама
и медленным чувствам в подмогу
мозги разминая рукой
гадал что за люба ей-богу
и кто мне тарасов такой
в свинцовом хмелю неказисты
зачем свою приму куря
сошлись мы втроем декабристы
в прощальном числе декабря
чья полночь свищами висела
свой гной накопив на года
над снежной геенной генсека
где нас разместили тогда
палимпсест
однажды мир который был исчез
в сети координат в ее деленьях
от силы оставался как бы лес
но без животных неба и деревьев
не соловьи совсем или цветы
в том прежнем ради запаха и пенья
но он исчез и в нем исчезла ты
ты в нем жила для нужд исчезновенья
и я в воображаемом лесу
пока навеки не иссякла сила
стал богом и решил что всех спасу
по памяти все воссоздам как было
есть время правды и мое пришло
на результат гляжу едва не плача
как все печально вышло и смешно
лишь соловьи или цветы удача
в повторном мире пасмурнее днем
и тягостней чем ночью было в старом
а что до неба лучше мы о нем
и разговора затевать не станем
нет выхода иначе как терпя
существовать и смерть копить по крошкам
а то что в этом мире нет тебя
быть может знак что не было и в прошлом
в толпе задетый невзначай плечом
теперь от встречных отвожу глаза я
они поймут кого винить и в чем
когда весь мир померкнет исчезая
стеклянный лес
дракон пикирующий на сорговое поле
китайские дочери хвост заплетают дракону
мозаика сорго и розги под купол парчи
в еловых колоннах когда бы не все по-другому
в притворной природе то так бы и было почти
ирония в том что вовсю фестиваль звездосбора
и ангел дохнул чтобы в крапинках штамма стекло
кто отбыл позволенный срок под амнистию скоро
на очереди но тогда эти дочери кто
дракон огнедышит
