Драматургия: искусство истории. Универсальные принципы повествования для кино и театра - Ив Лавандье
В действительности немецкий диктатор родился, как и все младенцы, с животными рефлексами, присущими каждому человеку, и необычайным потенциалом для самореализации. Этот потенциал был уничтожен – Алис Миллер [124] показала в книге «Вначале было воспитание»[19], что отец замучил сына, – и сам Гитлер тут ни при чем.
«Детей-нацистов не существует, – утверждал Трюффо [193], – есть только дети нацистов». Короче говоря, у Гитлера столько же смягчающих обстоятельств, сколько и у всего остального человечества, и он не более ответственен за свои недостатки и достоинства, чем, например, мать Тереза. В каком-то смысле его недостатки, как и недостатки каждого из нас, вызваны внешними препятствиями и стали личными, но, конечно, не внутренними.
N. B. Я пишу это не из симпатии к «монстру» или стремления подчеркнуть его тривиальность; это просто попытка понять, другими словами, когнитивная эмпатия. Демонизируя расистов, тиранов, извращенцев, сторонников геноцида, педофилов и серийных убийц, отказываясь признать, что они тоже люди, мы рискуем и дальше тиражировать их.
Конец внутренних препятствий
Таким образом, в абсолютном смысле не существует такого понятия, как действительно внутреннее препятствие. Но не являются ли одни препятствия более внутренними, чем другие? Несмотря на смерть трагедии и причины этой смерти, зритель по-прежнему предпочитает истории с препятствиями, созданными протагонистом. Почему так? Во-первых, как мы только что видели, нам трудно смириться с тем, что люди не заслуживают ни своих недостатков, ни своих достоинств. Во-вторых, возможно, потому, что мы чувствуем, что легче воздействовать на собственные препятствия, чем на препятствия, возникшие извне. Так и есть. Даже если мы изначально не несем ответственности за своих внутренних демонов, справиться с ними каждый должен сам. За это отвечаем мы.
Но если не существует такого понятия, как чистое самовоспитание и свобода воли, можно ли считать, что человек способен самопреобразовываться и изменяться по своему желанию? Если мы не выбирали свои достоинства и недостатки, то есть ли у нас хотя бы выбор между тем, чтобы расслабиться или максимально проявить себя, между посредственностью и требовательностью (к себе, конечно, а не к другим)?
Ответить «да» явно приятнее, и, возможно, потому и сегодня зрители предпочитают отождествлять себя с героями, для которых собственные недостатки – препятствия, и они как-то на них воздействуют, а не с невинными жертвами судьбы или злодеями-эксплуататорами.
Когда Уильям Гибсон задумывал фильм «Сотворившая чудо», он наверняка знал об этом феномене. Протагонист его пьесы – педагог Энни Салливан, цель которой – избавить слепоглухонемую девочку Хелен Келлер от немоты. Если бы Гибсон взял в качестве протагониста Хелен Келлер, у него получилась бы ужасная мелодрама. Но он проницательно выбрал человека, который сам предпочел трудности и поэтому несет большую ответственность за свои препятствия, чем девочка-инвалид. Тот же принцип действует и в «Диком Маугли». Протагонист – не дикий ребенок Виктор (Жан-Пьер Каргол), а доктор Итар (Франсуа Трюффо), который забирает его и заботится о нем.
Внутренние характеристики и внешние препятствия
Пример фильма «Сотворившая чудо» показывает, что не все недостатки человека воспринимаются одинаково, даже если они очень личные, т. е. внутренние. Психологические недостатки (отсутствие мужества у Сирано) обычно рассматриваются как внутренние препятствия, а физические (нос Сирано) или социологические – скорее как внешние. Например, в фильме «Вива Сапата!» Эмилиано Сапата (Марлон Брандо) стесняется того, что не умеет читать. Главным препятствием для Джека Крэбба (Дастин Хоффман) в фильме «Маленький большой человек» служит тот факт, что он не является ни откровенно белым, ни индейцем. Можно ли считать эти личные недостатки внутренними?
О чем можно писать сегодня?
Если трагедия мертва, а все препятствия прямо или косвенно являются внешними, вполне можно спросить: что же остается писать авторам XXI века? Я предлагаю три варианта ответа.
1. Во-первых, мы можем продолжать работать с внутренними препятствиями. Если человек изначально не отвечает за свои недостатки, они остаются для него не менее личными. Он несет за них ответственность. Поэтому у него нет другого выбора, кроме как искать в рамках собственных ограничений и сдерживающих факторов решение проблем и реализацию своего потенциала.
2. Образование больше не может себе позволить каждый. А поскольку мы не выбираем, в какой семье родиться, и карты выпадают очень неравномерно, то это становится в том числе ответственностью тех, кто может что-то изменить: педагогов, интеллектуалов, артистов, судей, психотерапевтов, политических и религиозных деятелей, журналистов и т. д.
Это подводит нас ко второму типу историй: таким, где звучит критика обществу и людям, стоящим у власти.
3. Написание комедии.
В главе 9 я попытаюсь показать, что комедия – это благородное, обязательно справедливое и чрезвычайно полезное произведение.
Одни сюжеты сложнее других
Эрик Берн [18] говорил, что люди рождаются принцами или принцессами и что удел большинства родителей – сделать из них жаб или лягушек. Но, как и в сказках, в жабе или лягушке, которыми мы стали, всегда дремлет принц или принцесса. Таким образом, драмы с внутренними препятствиями сосредоточены на способах, с помощью которых мы можем снова стать принцем или принцессой. Действительно, многие из них как будто говорят, что такое возможно: все, что нам нужно сделать, чтобы достичь этого, – пройти через ряд трудностей. Зрителям нравятся истории, в которых протагонист обогащается, столкнувшись с собственными препятствиями.
Однако если двум родителям (живым или нет) потребовались годы, чтобы превратить ребенка в жабу или лягушку, кажется маловероятным, что обратное превращение произойдет само собой, достаточно лишь немного страданий. Некоторые авторы считают, что жаба или лягушка способна снова стать принцем или принцессой лишь с помощью волшебника, который может принимать тысячу разных обличий. Вполне вероятно, что само повествование – одно из них. Но самый известный и, вероятно, самый могущественный из современных магов – психотерапевт. Именно поэтому он вызывает страх и восхищение в нашем обществе. Неслучайно один из самых страшных злодеев в истории Ганнибал Лектер – бывший психиатр. Как бы то ни было, для этой второй категории авторов изменение протагониста (или другого персонажа) маловероятно. Но зритель не особенно любит, когда ему об этом напоминают. Подробнее об этой
