Избранные произведения драматургов Азии - Мохан Ракеш
П и с а т е л ь. За границей?
И н д р а д ж и т. Не знаю. Я никогда не был за границей. Однажды был разговор о том, чтобы поехать на работу в Малайю. Ничего не вышло.
П и с а т е л ь. А если б вышло, поехал бы в Малайю?
И н д р а д ж и т. Конечно, поехал бы.
П и с а т е л ь. Ты ведь так и не женился?
И н д р а д ж и т. Все времени нет. А ты?
П и с а т е л ь. То же самое.
И н д р а д ж и т. Ну, а как остальные?
П и с а т е л ь. Кто, например?
И н д р а д ж и т. Амал, Бимал, Камал.
П и с а т е л ь. У них все нормально, хорошая работа, хорошие семьи.
И н д р а д ж и т. Как ты странно это сказал.
П и с а т е л ь. Нет-нет, у них действительно все в порядке. Правда, я им не завидую. А ты?
И н д р а д ж и т. Не знаю.
П и с а т е л ь. А как Манаси?
И н д р а д ж и т. Какая еще Манаси? Ах да, ты же называл ее Манаси. С ней все в порядке.
П и с а т е л ь. И где она сейчас?
И н д р а д ж и т (с улыбкой). Ты хочешь спросить, замужем ли она? Нет, не замужем. Работает учительницей в Хазарибаге.
П и с а т е л ь (помолчав). Ну и что? Это все, что ты можешь сказать?
И н д р а д ж и т. Что еще тебе сказать?
П и с а т е л ь. Что хочешь.
И н д р а д ж и т. Ей-богу, ничего. Никаких событий, никаких происшествий. Я работаю. Она работает. Я пишу письма. Она отвечает. Раз в год мы встречаемся. Берем отпуск в одно и то же время и приезжаем в Калькутту. Больше ничего.
П и с а т е л ь. А жениться на ней ты не собираешься?
И н д р а д ж и т. Может быть, когда-нибудь и поженимся. Но пока что нет. Был в нашей жизни такой день — я как раз окончил колледж, — когда мы могли пожениться без долгих размышлений. Сидели в парке на траве, разговаривали. Строили планы. Спорили. Потом поспорили по-настоящему…
Входит М а н а с и. Она садится на траву под лохматым деревом. Индраджит подходит к ней. Писатель отходит в сторонку.
М а н а с и. Я не могу, Индра.
И н д р а д ж и т. Почему?
М а н а с и. Ну, почему ты так настаиваешь? Дай мне время, дай мне подумать. Ты напрасно на меня сердишься.
И н д р а д ж и т (помолчав). Я на тебя не сержусь. Завтра я уезжаю в Бхопал. Поэтому и хотел, чтобы ты дала мне ответ.
М а н а с и. Разве на твоем отъезде в Бхопал все кончается?
И н д р а д ж и т (медленно). Не знаю.
М а н а с и. Индраджит!
И н д р а д ж и т. Не знаю, Манаси. Ничего не знаю.
М а н а с и (тихо). Тогда… может быть, подождем, пока ты не узнаешь? Поезжай в Бхопал, подумай.
И н д р а д ж и т. Теперь кто сердится?
М а н а с и. Я не сержусь, Индра. Просто я знаю, о чем говорю. Жизнь — это жизнь, а не игра в бирюльки.
Гаснет свет. Манаси исчезает в темноте. Когда сцена освещается снова, Индраджит стоит рядом с писателем.
И н д р а д ж и т. Игра кончилась, детство миновало. Жизнь — это жизнь. Мы размышляли, мы прикидывали, мы и по сей день размышляем и прикидываем. Мы боимся превратить жизнь в игру. Шутка, что ли? Жизнь — такая бесценная вещь. Ты газеты читаешь?
П и с а т е л ь. Иногда.
И н д р а д ж и т. Я читал, что все эти атомные штучки управляются кнопками и что есть система блокировки — знаешь, как на железной дороге, — так что никто не может случайно начать атомную войну, если даже нажмет не ту кнопку по ошибке. Ты только подумай: атомная бомба, или водородная бомба, или еще какая-то бомба могла бы уничтожить весь мир — из-за дурацкой ошибки. Можешь себе представить?
П и с а т е л ь. Ты к чему все это клонишь?
И н д р а д ж и т. А ни к чему. К тому, что жизнь — очень ценная штука. Поэтому с ней нельзя шутить. К ней надо относиться серьезно. Над ней надо размышлять.
П и с а т е л ь. Значит, ты готов жениться. А Манаси решилась?
И н д р а д ж и т. Не совсем так. Нельзя же все время говорить и думать об атомных бомбах. Вот посмотришь на звездное небо, вспомнишь все, что ты читал по астрономии, и начинаешь задумываться над местом нашей планеты в солнечной системе, на планете живет микроб под названием человек — а у него какое назначение? Но и об этом нельзя думать все время. А то можно нечаянно повеситься.
П и с а т е л ь. Но ты же все равно об этом думаешь?
И н д р а д ж и т. Иногда. А иногда я воспринимаю свою жизнь как что-то очень значительное, забываю, как она ничтожна в сравнении с вечностью, забываю, что мое существование еще менее осмысленно, чем существование невидимой пылинки во вселенной. Мне тогда начинает казаться, что важнее всего во вселенной именно моя жизнь.
П и с а т е л ь. Может быть, природа дала нам умение забывать как оружие для борьбы со смертью.
И н д р а д ж и т. Оружие оказалось не из могучих. Плоды познания. Небо, усыпанное звездами. Смешение всего. Ты, я, Манаси, Амал, Бимал, Камал…
Голос Индраджита заглушает музыка. Гаснет свет. Когда музыка стихает, слышен голос Индраджита в темноте.
Самое глупое, что может сделать человек, самое нелепое, на что он способен, — это его попытка вырваться из неизменного ритма смерти.
Прожектор высвечивает фигуру М а н а с и.
М а н а с и. Пусть я микроб, но я ищу. И мне не стыдно искать. Дерзкое утверждение жизни — залог бессмертия мгновенной вспышки.
Гаснет свет. Когда он зажигается снова, на сцене один писатель.
П и с а т е л ь. Дерзкое утверждение жизни. Чьей жизни? Индраджита, Манаси, моей, еще чьей? Амала, Бимала, Камала?
Входит А м а л.
А м а л. Здорово, поэт. Как жизнь?
П и с а т е л ь. Спасибо, в порядке.
А м а л. Все пишешь?
П и с а т е л ь. Бывает.
А м а л. Закончил свою пьесу?
П и с а т е л ь. Нет. А ты как живешь?
А м а л. Паршиво.
П и с а т е л ь. Что так?
А м а л. Испортил себе всю карьеру, когда связался с этой вонючей фирмой. Ты только представь себе: шесть лет занимаю должность старшего помощника, а когда освобождается место помощника директора, так берут человека со стороны!
П и с а т е л ь. Скажите пожалуйста!
А м а л. Ну, не свиньи? Впрочем, я сам виноват. Предлагали мне перейти на другую работу, а я не пошел. Решил дождаться повышения здесь. Вот теперь и сижу как дурак. Не жизнь, а свинство.
П и с а т е л ь. А как дома?
А м а л. Не спрашивай. Шесть лет я торчу в этой фирме и все еще старший помощник. Жена считает, что я неудачник. Ну ладно, я побежал.
Амал уходит, приходит Б и м а л.
Б и м а л. Привет поэту, как живешь?
П и с а т е л ь. Спасибо, все в порядке.
Б и м а л. Все пишешь?
П и с а т е л ь. Бывает.
Б и м а л. Закончил свою пьесу?
П и с а т е л ь. Нет. А ты как живешь?
Б и м а л. Не жалуюсь. Меня перевели в Ранчи. Завтра уезжаю.
П и с а т е л ь. Семью берешь с собой?
Б и м а л. Да, там дают квартиру. Но поедет со мной только жена, потому что сын учится в английской школе. Я в эти обыкновенные школы вообще не верю. А какие школы в Ранчи, я думаю, ты себе представляешь.
П и с а т е л ь. Я смотрю, ты счастлив, всем доволен.
