Соленые огурцы - Михаил Сергеевич Максимов
Затянувшись и выпустив дым в сторону от подоконника (вдруг таракан некурящий), я произнёс:
– Добрый вечер, уважаемый господин.
Таракан замедлил свой ход на середине, как бы задумываясь, к нему ли я обращаюсь, или здесь где-то прогуливается ещё сороконожка в сорочке. Он остановился, привстал на две из шести лапок.
– И вам всего хорошего, сударь.
Если отбросить комичность и странность ситуации, это больше походило на встречу старых знакомых в парке во время вечернего променада. Только из нас двоих таракан был приличней одет. Я – в своей майке-растегайке с потускневшим от многочисленных стирок принте группы «Металлика», пляжных шортах, кстати, последний раз на пляж они надевались, пожалуй, лет пять назад, – выглядел как заправский неформал-алкоголик. У таракана же, готов поклясться, в районе, где заканчивались ротовые клешни и начиналось туловище, виднелся аккуратно пристёгнутый галстук-бабочка белого цвета.
– Рад представиться. Андрей, – сказал я как можно добро желательней и попытался автоматически протянуть руку в знак рукопожатия.
– Взаимно. Георг Восьмой. Только извольте без рук. К сожалению, имеется негативный опыт шапочного знакомства с человеческими руками. Особенно, когда «шапочно» превращалось в размазанное тело моих собратьев.
– Прошу извинить меня Георг… ммм… Восьмой. Привычки иногда берут надо мной верх.
Чёрные усики одобрительно зашевелились, хотя я раньше в жизни и не видел, как могут усики шевелиться «одобрительно», понял я это больше на интуитивном уровне. Обнаружив, что перекинутая нога за ногу затекла, а подкуренная сигарета через несколько секунд будет жечь мне пальцы, я встряхнулся, сел удобней и закурил ещё.
– Георг Восьмой, не возражаете? – спросил я, жестом указывая на сигарету. – И разрешите поинтересоваться, почему Восьмой?
– Не возражаю, наоборот, приветствую. Люблю, когда люди сами укорачивают себе жизнь. А вас действительно сейчас интересует, почему Восьмой? Как мне кажется, гораздо интересней тот факт, что вы разговариваете с тараканом. А Восьмой, потому как я представитель восьмого поколения после Великой травли 2006-го года.
Как всё серьёзно у таракашек. Наверное, у них даже своя религия есть. Если мне не изменяла память, то у французских королей была в почёте традиция – травануть предшественника и занять его место. Тут, похоже, роль «травителя» исполнял сам человек.
– Георг Восьмой, не сочтите за дерзость узнать, а что вы здесь делаете? – спросил я. Диалог наш я посчитал нужным держать на высокопарной ноте.
– Если честно, я жду такси. Но может, вы интересуетесь в философском смысле? Вопросы бытия, осознания «кто мы» и «для чего мы» в этом мире?
– Никогда не углублялся в раздумья по этому плану, – парировал я, – мне всегда казалось: жизнь – это река, в которой безвольно плывёт моё тело…
– Прошу-у-у, остановитесь! – Георг Восьмой пригрозил своей лапкой. – Ваши рассуждения необоснованно пусты. Всё гораздо проще. У всего сущего на Земле есть только один великий смысл жизни. В переплетенье экосистемы, любых живых форм, начиная от простейших, заканчивая человеком, всё подчиняется единому смыслу.
– Извольте поинтересоваться, как мне принимать ваши слова всерьёз, вы – всего лишь таракан! – в знак своих размышлений я стукнул пальцем по подоконнику сантиметрах в десяти от Георга Восьмого. Он даже глазом не моргнул, хотя, как мне кажется, у него и в принципе не было «моргательных штук».
– Понимаю ваш скепсис, но рассудите сами. Человечество столько лет занимается истреблением всего, что ему ненавистно. На примере моего собрата это отчетливо видно, однако, мы после всех ваших попыток избавиться от нашего подвида становимся только сильнее, умнее, быстрее. Сами того не ведая, вы медленно даруете нам следующие уровни эволюции. Пройдёт ещё сто, двести лет и человек деградирует, а мы станем править миром. Вы, со своими войнами, дурными привычками, букетами болячек к тридцати пяти годам – элемент прошлого. Разве это не даёт мне права донести свои мысли и, мало того, считать их исключительно верными?
Я огляделся. Надо бы давно поменять обои на этой кухне. Их желтизна с годами стала обретать вид кокона у мёртвой личинки бабочки. Я таких, помню, находил в трухлявом дереве и с любопытством ковырялся в них, а может, и не бабочки вовсе… Слова таракана были правдивы, я это чувствовал. Но принять их на веру?
– Если вы, Георг, такой исключительный и умный, поделитесь со мной Вселенским смыслом жизни. Вам, надеюсь, не жалко? – с ехидством произнёс я.
– О-о-о, мой дорогой человек, поделюсь и с радостью, и больше того, она давно была у вас под носом.
– Она?
Мне кажется, таракан развеселился, будто бы я был маленьким ребёнком, спросившим у взрослого, почему небо голубое.
– Шкатулка у вас на столе, вы просто её не замечали. Присмотритесь… – Георг указал в сторону стола.
Примерно в том месте, между грязным стаканом и пепельницей действительно стояла маленькая шкатулка. Настолько маленькая, что если не присматриваться, то можно было её и вовсе никогда не заметить, сочтя за кусок прилипшей еды.
– Откройте её и обретёте знание. Смысл жизни всей внутри, – сказал Георг Восьмой почти шёпотом и склонился в каком-то деловитом поклоне.
«А что, если я умер? Что если тот тёплый портвейн запустил катастрофическую реакцию в организме, где-то в голове оторвался маленький сосудик (или что там отрывается) – и я лежу на грязном полу, побелевший и мёртвый? А то, что я сейчас вижу – это персональный ад.
Перспектива вечного нахождения на кухне с говорящим тараканом, откровенно говоря, не радовала. Хотя… появилась куда более радужная мысль. На самом деле, я вошёл в изменённую форму сознания, только для этого мне не понадобился мескалин и прочие доны хуаны. Секретный сибирский рецепт, используемый современными шаманами (настоящими, а не ряженными, как на «Батле Экстрасенсов»), состоял из двух компонентов: портвейн «777» и продавщица из магазина «Всё по 50 рублей». Как говорит мой брат Егор, покупая вещи в таком магазине, ты покупаешь себе участок на кладбище.
У самого края подоконника показалось такси. В том, что это было такси, сомнений не возникало абсолютно. Жёлтая, с шашечкой на крыше – миниатюрная копия советской волги. Стоп. Это же моя машинка! Далеко в детстве, мне её подарил мамин брат. Привёз из самой Москвы. Я помню, как бегал по квартире с ней радостно, пока в какой-то день не обнаружил, что потерял её. Сейчас за рулём моей машины сидел маленький таракан-альбинос. Неужели и в мире тараканов у таксистов чаще всего цвет хитиновой оболочки не такой, как у всех остальных?
Машинка доехала до центра подоконника, остановилась
– Георга Восьмого. Он, не спеша, доковылял до дверцы, открыл её и сел. Под тяжестью пассажира машина слегка просела, прямо как у людей. Такси с мерным стрекотанием неизвестного в науке двигателя покатилось в сторону плиты и скрылось в тёмной щели между стеной и плитой.
Я ещё раз посмотрел на подарок от Георга. Вернее, пытался рассмотреть его. На столе лежала маленькая коричневая шкатулка, размером в три спичечных головки.
– Смысл всей жизни, – произнёс я в пустоту. Я попытался поддеть крышку двумя пальцами, чтобы открыть её, но все старания не дали должного результата. Вот был бы я размером как таракан…
Как только эта мысль зачем-то залезла мне в голову, вокруг стали происходить странные вещи (до этого всё же было вполне «обыденным»). На первый взгляд, шкатулка стала увеличиваться в размерах, но это только на первый взгляд. Пространство сузилось, потом растянулось. Вся кухня с неимоверной скоростью росла, и чем дольше я был сфокусирован на шкатулке, тем ближе становилась поверхность стола. Вдруг, так же неожиданно всё остановилось, как и началось. Передо мной лежала шкатулка, я был на столе, уменьшенный до размеров моих
