Корейская война 1950-1953: Неоконченное противостояние - Макс Гастингс
При объективном исследовании опыт Второй мировой показал, что военная авиация, использующая обычное вооружение, ограничена в своих возможностях ничуть не меньше, чем сухопутные и морские войска. Бомбардировщик не обладал никакой мистической силой, которой его наделяли пророки тридцатых, полагавшие, что воздушные налеты будут держать в постоянном ужасе гражданское население либо выводить из строя жизненно важные промышленные объекты независимо от масштабов этих налетов. Успех применения авиации, как и любого другого инструмента вооруженных сил, зависел от численности имеющихся сил, от мастерства, с которым они применяются, и от того, насколько адекватные цели ставят перед ними. Чем лучше налажено взаимодействие авиации с наземными или военно-морскими силами, тем эффективнее она работает. Попытки ВВС следовать собственной стратегии, в отрыве от других видов вооруженных сил, приводили к сомнительным результатам[297].
Но если генералы и адмиралы – и даже военные историки и теоретики от обороны – охотно принимали эти выводы, то профессиональные летчики в первые годы после Второй мировой войны относились к ним с меньшим энтузиазмом. На протяжении всей недолгой истории этого вида войск военные летчики всего мира стремились к самостоятельной роли, свободной от контроля со стороны не понимающих их наземных сил. Многие представители авиационного командования как в Британии, так и в США просто отказывались принимать нелестный для них вывод из официальных послевоенных исследований бомбардировок, ставящий под сомнение результативность авианалетов на Германию. Представители ВВС продолжали доказывать, что бомбардировки сыграли одну из решающих, а по мнению некоторых, даже главную роль в победе над Германией и Японией. Воодушевляла их и жизненно важная роль, которую они приобрели в послевоенной стратегии в результате изобретения ядерного оружия. Именно атомная бомба и новый статус ВВС США как ее обладателей стал для американской военной авиации аргументом в пользу ее выделения в самостоятельный и полноправный род войск в 1947 году. В послевоенный период затягивания поясов и ограничения бюджетов львиная доля средств доставалась Стратегическому авиационному командованию с его большими бомбардировщиками. Иногда создавалось впечатление, что воздушные силы хотят вычеркнуть из памяти все, что такой дорогой ценой усвоили во время Второй мировой о координации взаимодействия «земли» и «воздуха» и осуществлении непосредственной поддержки наземных войск. Свою жажду непременно устроить все иначе, чем в сухопутных войсках, они доводили до абсурда: в частности, летчики носили нашивки с именем не на той стороне груди, что армейцы, а офицеры даже документы подписывали в противоположном углу. В 1948 году на аэродроме Максвелл-Филд в Алабаме, учебной базе Авиационного университета, был проведен семинар на тему «Есть ли дальнейшая необходимость в существовании наземных войск?».
Воздушная война в Корее вызвала к жизни новую концепцию – бой реактивных самолетов – и возродила традиционные споры об авиационной поддержке наземных операций. С первых дней войны велись бурные дебаты между сухопутным командованием и верхушкой воздушных сил на Дальнем Востоке о качестве и количестве оказываемой непосредственной поддержки. Масла в огонь подливала зависть армейских к морпехам и флоту, получавшим поддержку от своей штатной авиации, которую они считали более специализированной и профессиональной, чем поддержка со стороны воздушных сил. «Непосредственная поддержка, которую нам обеспечивало авиакрыло морской пехоты, – говорил скептически настроенный полковник Пол Фриман из 23-го пехотного полка, – неизменно оказывалась лучше, чем то, на что были способны ВВС»[298]. Это не значит, что армия оспаривала важность непосредственной поддержки: наоборот, солдаты открыто заявляли, что без нее армия просто не удержалась бы в Корее. Споры крутились вокруг того, каким должен быть объем воздушной поддержки наземным силам и по чьему усмотрению она должна выделяться. «Взаимодействие между ВВС и армией хромало на всех уровнях, – говорит полковник авиации Джонсон по прозвищу Джонни, британский ас-истребитель времен Второй мировой, совершавший также вылеты на B-26 в Корее с ВВС США. – Боевой дух в американской авиации был очень высок, летчики считали, что выполняют жизненно важную работу. Однако здесь, в отличие от европейских сражений Второй мировой, армейские офицеры у нас на предполетном инструктаже не присутствовали. В первые месяцы передовое авиационное наведение применялось довольно мало»[299]. Наземные войска постоянно досадовали, что помощь с воздуха приходит не тогда, когда ее ждешь, а когда самолет случайно оказывается над нужным участком передовой. Батальонных командиров выводило из себя это непредсказуемое появление звена истребителей-бомбардировщиков, командир которого бросал по радио лаконичное: «Я на месте двадцать минут. Пользуйтесь моментом, пока не поздно».
Мало сомнений в том, что в первые месяцы войны тысячи боевых вылетов для изоляции района боевых действий с воздуха оказывались бессмысленными из-за неправильной постановки задач. «Во время отступления зимой 1950 года авиация без конца бомбила все основные маршруты, – говорит майор Джон Слоун, армейский офицер из полка Аргайлских и Сазерлендских горцев, – но толку от этого было мало, потому что они не понимали маневров китайцев. Коммунистов просто не было на этих магистралях»[300]. Попытки идентифицировать и бомбить коммунистические войска на марше, особенно в первые недели войны, когда разведка целей практически не велась, заканчивались значительными потерями среди своих и в колоннах беженцев, уносящих ноги из района боевых действий.
С первого дня корейской войны важность истребителей-бомбардировщиков для обеспечения непосредственной поддержки не вызывала сомнений. От Яков с поршневым двигателем, имевшихся на вооружении у северокорейских ВВС, небо было очищено в считаные недели, и дальше решающую тактическую роль играли истребители-бомбардировщики – американские «Мустанги», а также палубные американские «Корсары» и британские «Сифайры» и «Си Фьюри». В последние месяцы 1950 года принадлежащие войскам ООН истребители-бомбардировщики наземного базирования совершали около семисот вылетов в день и еще триста вылетали с авианосцев в прибрежной зоне. В качестве командующего воздушными силами на Дальнем Востоке в Токио был назначен один из самых опытных и авторитетных авиационных командиров ВВС США – генерал Отто Уэйлэнд. Однако вскоре обнаружились серьезные проблемы, касающиеся эффективности использования средних и тяжелых бомбардировщиков. В Северной Корее было до обидного мало крупных целей, оправдывающих налет большими соединениями, в которых были обучены и привыкли атаковать бомбардировщики. Как, спрашивается, должен современный быстрый истребитель изолировать поле боя, если снабжение противник осуществляет на телегах и на горбах носильщиков? С той же проблемой Запад встретится поколением позже в Индокитае. В Корее же ВВС США столкнулись с ней впервые – после того как на протяжении целого десятилетия командование и пилоты решали главным образом задачи, характерные для борьбы с промышленно развитым противником, выводившим на поле боя крупные механизированные силы. Было бы нелепо отрицать, что военная авиация ООН – точнее, в основном США – сделала много, чтобы затруднить снабжение коммунистическим армиям. Однако это не отменяло ключевого факта: с самого начала военных действий и до их окончания северокорейцы и китайцы сохраняли способность доставлять на передовую вполне приемлемые объемы продовольствия, вооружения и боеприпасов. Командующие авиацией искали оправдания своих разочарований и неудач в бесконечных протестах против политических ограничений на операции в районе Ялуцзяна (Амноккана) и на китайском его берегу. И все же у нас нет оснований предполагать, что даже при отмене всех политических ограничений стратегические бомбардировки существенно повлияли бы на способность коммунистов вести войну – так же как не смогли они этого сделать в следующем десятилетии во Вьетнаме.
⁂
Лейтенант Оливер Льюис провел последние месяцы Второй мировой на Тихом океане, где перегонял бомбардировщики B-17 и B-29: для боевых вылетов он был еще слишком молод. Двадцать шестого июня 1950 года, когда пришел неожиданный приказ о его назначении на Дальний Восток, он пилотировал F-80. Льюис едва успел отвезти жену в Солт-Лейк-Сити, чтобы явиться на военно-воздушную базу Трэвис к указанному сроку. Там ему выдали пистолет 45-го калибра, москитную сетку и фляжку, а потом посадили в С-54,
