Кузя - Виктор Александрович Блытов
Лом-Али поставил ведро и побежал выполнять приказание.
Мовсар сам помылся из поставленного ведра, потом окатился и, не вытираясь, натянул на себя тельняшку, а сверху темно-зеленый свитер.
Пришли Лом-Али и с перевязанной правой рукой Юсуп. Юсуп был бледный и смотрел на землю.
– Ну, здравствуй, брат! – сказал, садясь на скамью, Мовсар и кладя под руку автомат, принадлежавший Лом-Али.
– Здравствуй, Мовсар! – обреченно ответил Юсуп, понимая, что сейчас ему достанется, так как Мовсар не обнял его, как принято по горским обычаям, а сразу начал допрос.
– Ну, мне эта Люба очень понравилась, мне казалось, что и я понравился ей и я решил к ней сходить ночью. Взял с собой банку тушенки и пошел в гости.
Представив себе современного Ромео с автоматом и банкой консервов в руках вместо цветов, Мовсар усмехнулся.
– Давай дальше!
– Она мне долго не открывала дверь. Мне казалось, что это обычные женские штучки. И я сказал, что если не откроет, то я выстрелами выбью замок и войду. Она открыла.
– Крепко же ты ее убедил! – сквозь зубы сказал Мовсар.
Зара привела промытую и накормленную девочку, и та спряталась на руках у Мовсара.
Увидев девочку, Юсуп расстроился совсем.
– Я ей сказал, что она мне нравится и попытался поцеловать ее. Эта девочка стала плакать и вцепилась мне в руку, кричала, чтобы я уходил. Я ее только стряхнул, и она упала и ударилась! – Юсуп опустил голову. – А мать схватила нож и ударила меня в руку.
– Жаль, что только в руку, а не в сердце! Такое сердце никому не нужно! – рассердился Мовсар. – и что ты сделал?
– Я вытащил пистолет, я хотел только защититься, но она замахнулась второй раз ножом, и я не знаю, как это получилось. Я ее застрелил, но это все произошло случайно, как самооборона. Я не хотел ее убивать! – обреченно, опустив голову, ответил Юсуп.
– Прямо в ее доме при дочке застрелил? – строго спросил Мовсар, прижимая к своей груди плачущую девочку.
Юсуп и Лом-Али стояли, опустив головы.
– Я ничего не сделал предосудительного, я защищался. Она сильно сопротивлялась и хотела убить меня. Но я убивать ее не хотел! – твердил, опустив голову, Юсуп.
– Юсуп, ты дурак! Любая женщина будет сопротивляться при своем ребенке и заступаться за него любыми средствами. Так, Зара? – спросил он у чеченки, стоявшей рядом.
– Люба была хорошая работница и хорошая женщина. Мы с ней даже дружили. А за своего ребенка я бы тебе, Юсуп, глаза выцарапала! – Зара взяла у Мовсара из рук плачущую девочку и унесла с собой, понимая, что то, что будет дальше в этой разборке, не для ушей и глаз маленького ребенка.
– Юсуп, ты не выполнил мое приказание о том, что нельзя гадить, где живешь! Сегодня русские в Минеральном и других поселках на нас уже смотрят по-другому, чем раньше. Они стали нашими врагами, и если не открытыми, то плюют нам в след. И это из-за таких, как ты! Ты знаешь, что невыполнение моего приказания карается очень строго? – опустив глаза, сказал Мовсар, – я категорически запретил трогать местных русских в тех поселках, где стоим.
– Мовсар, ты что? Я знаю, что виноват и не выполнил твой приказ! Но я тоже защищался и не хотел! – пытался защищаться Юсуп, держась правой рукой за перевязанную левую руку и показывая ее Мовсару.
Юсуп был человеком Хутиева и был навязан сверху в отряд Борзоева, в его непосредственное окружение. Борзоев догадывался, что он, видимо, докладывает обо всех его действиях Хутиеву и давно искал способ избавиться от Юсупа, но не имел возможности. Теперь такая возможность появилась, скажем так, не возможность, а причина. Причина породила возможность, и Мовсар принял решение.
– Мне такие солдаты, которые не выполняют мои приказания, не нужны. Может, ты нужен чеченскому сопротивлению – иди, ищи себе другой отряд! Но если я тебя еще встречу – я тебя просто убью. Такие, как ты, только вредят нашему делу и делают из нас кровавых убийц и бандитов. Иди! Ты, убив в своем доме женщину и ударив ребенка, не соблюдаешь «Яхьан косташ» (кодекс чести чеченца)! Я не хочу видеть тебя в числе своих воинов Аллаха.
С заплетающимися ногами Юсуп побрел со двора.
Мовсар посидел некоторое время, пожевал губами, о чем-то раздумывая.
– Можно завтрак накрывать? – робко спросила Зара.
Мовсар не ответил сразу, а лишь опустил вниз голову, о чем-то раздумывая. То, что Юсуп стал врагом, он понимал, как и понимал, что не может его оставить рядом с собой или простить.
Лом-Али и Зара стояли и ждали его решения. Наконец, он распрямился и встал, видимо, приняв какое-то решение.
– Девочку возьмешь себе, Зара, будешь ее воспитывать, как свою дочь. Мы теперь перед ней виноваты и должны искупить вину. Воспитаешь из нее хорошую женщину и верную жену для воина. И если кто ее обидит, скажешь мне!
Зара покорно кивнула головой.
– Завтрак накрывай, а мы пока с Лом-Али подумаем, что и как нам дальше делать. Сегодня чувствую, нас ожидают великие дела!
Мовсар достал из планшетки подробную спутниковую карту района с нанесенными названиями и разложил ее на столе. Лом-Али склонился над картой.
– Мудрствовать долго не будем, как появится этот отряд, сразу вызываем русскую авиацию, утюжим его, а потом добиваем сами. Гусаченко и его офицеров, если останутся живыми, ко мне.
Лом-Али заулыбался, любил он в такие минуты шефа и боготворил его.
– Аллах акбар, Мовсар! Аллах с теми, кто силен!
– Аллах акбар, Лом-Али! Аллах с теми, кто умен!
И они направились к столу с уже накрытым завтраком. Зара стояла на небольшой веранде у дома, прижимая к своей юбке светлую головку маленькой Наташи и наблюдая, как мужчины сели за стол и начали завтракать.
Кузьма почувствовал каким-то седьмым чувством, что продвижение вперед чревато неприятностями для отряда. Это как в драке чувствуешь, что кто-то сзади тебя стоит и готов ударить в спину.
Догнав отряд, расположившийся у небольшого озера, Кузьма решил с утра собрать совет офицеров. Подтянув разведчиков и выставив посты на особо опасных направлениях, и выдвинув несколько постов на хребет к десантникам, Кузьма с утра собрал всех офицеров у озера. Все расселись или на принесенные раскладные стульчики из БТРов, или прямо на землю. Дождавшись,
