Гестапо. Миф и реальность гитлеровской тайной полиции - Фрэнк Макдоноу
К активным коммунистам-сопротивникам относились не так снисходительно, как к Луизе Фёглер. Судьба Евы Марии Бух гораздо типичнее. Ева (родилась в 1921 году) в Берлине изучала иностранные языки в Университете имени Гумбольдта, когда связалась с известной группой социалистов-сопротивников «Шульце-Бойзен-Гарнак», которая имела связи в Министерстве авиации, университетах и государственных учреждениях и подозревалась в передаче секретной разведывательной информации Советскому Союзу.27 Гестапо называло эту группу «Красной капеллой». 10 октября 1942 года Ева была арестована гестапо после того, как выяснилось, что она написала и перевела листовку, призывавшую французских иностранных рабов к агитации против нацистского режима.
Когда на допросе гестаповец сказал ей, что с ней обойдутся снисходительнее, если она назовёт имена других членов группы, она ответила: «Это сделает меня настолько низкой и развращенной, насколько вы хотите, чтобы я выглядела». Судья, подводя итоги дела, заявил, что Ева проявила «хитрость католички и подрывную деятельность коммунистки». Её приговорили к смертной казни. В день казни она написала родителям в прощальном письме следующие слова: «Мне жаль, что я не смогла избавить вас от этого ужаснейшего горя. Но хорошо, что всё так обернулось. Во мне царил такой проклятый конфликт; последние месяцы, пережив его, дали ответ. Теперь всё спокойно и мирно».28
Такие отважные коммунистические активисты, как Ева Бух, часто фигурируют в архивах гестапо. Мемуары Рудольфа Гогеля, лидера коммунистического профсоюза служащих, дают хорошее представление о проблемах, с которыми сталкивались те, кто участвовал в активной подпольной коммунистической деятельности. Он утверждал, что после «Ночи длинных ножей» КПГ пыталась обратиться к недовольным членам СА в Дюссельдорфе. Результаты оказались катастрофическими. Активисты КПГ были один за другим разоблачены членами СА, с которыми они по глупости подружились. К октябрю 1935 года из 422 ключевых функционеров КПГ, когда Гитлер пришел к власти, 219 находились под стражей, 125 бежали в изгнание, 24 были убиты и 42 покинули партию; остальные 12 все еще находились на свободе.29 Было подсчитано, что только 10 процентов из первоначальных 360 000 членов КПГ в 1933 году продолжали активно участвовать в подпольной коммунистической деятельности к 1935 году.
В отчете гестапо от октября 1935 года восхвалялась храбрость тех коммунистов, которые продолжали, казалось бы, безнадежную подпольную борьбу:
В ходе многочисленных расследований деятельности групп КПГ, проводившихся в последние месяцы, неоднократно отмечалась самоотверженная готовность всех сторонников нелегальной КПГ, которые были готовы заполнить любую брешь в своих рядах и занять место арестованных товарищей, не боясь высоких тюремных сроков. Эта готовность к жертвам ради коммунистической идеи доходила до того, что убеждённые коммунисты снова и снова жертвовали жизнью, чтобы избежать предательства своих товарищей.30
В некоторых рабочих районах солидарность с коммунистическим делом было нелегко погасить. 24 марта 1937 года Адам Шефер, известный активист КПГ, был застрелен в бараке концлагеря Дахау охранником СС, который заявил, что на него напал. Изрешеченное пулями тело Шефера было передано его скорбящей семье для захоронения. 29 марта похороны Шефера состоялись в рабочем районе Висбадена. Огромная толпа, около 800 человек, пришла, чтобы отдать последние почести этому местному герою-коммунисту. На похороны был направлен сотрудник гестапо, чтобы присутствовать инкогнито. В своем отчете он утверждал, что 75 процентов присутствующих были бывшими известными членами КПГ. Местный активист КПГ возложил огромный венок на могилу в знак символической солидарности рабочего класса с павшим товарищем. Вскоре этот человек был взят гестапо под «превентивный арест».31
Насколько широко распространились подобные открытые публичные демонстрации коммунистического сопротивления в рабочих районах, подсчитать очень сложно. Некоторые активисты КПГ считали, что положение коммунистов резко изменилось в конце 1930-х годов. Якоб Цорн, один из видных функционеров КПГ, арестованный в 1934 году и освобожденный в 1937 году, нарисовал весьма мрачную картину коммунистического сопротивления конца 1930-х годов. «Я видел, насколько ослабло сопротивление», — отмечал он. «Число жертв было огромным. Поэтому это было не то возрождение, которое было огромным, масштабным в 1933–1934 годах. Потери, понесенные партией [КПГ], антифашизмом в целом, позволили сохранить сопротивление сравнительно небольшим».32
Данные об арестах коммунистов гестапо свидетельствуют о резком снижении активности коммунистического сопротивления. В 1936 году было арестовано 11 678 коммунистов. В 1937 году их число сократилось до 8068, а затем ещё больше упало до 3800 в 1938 году.33 В Дрездене, согласно данным КПГ за январь 1936 года, в городе оставалось всего 75 активных членов.34 Аналогичная картина наблюдалась и в других местах. Подпольные отчёты SOPADE, составленные активистами СДПГ, показали, что к концу 1930-х годов большинство рабочего класса неохотно приняло нацистский режим как «факт жизни», как показано в следующем отчёте от июля 1938 года:
Общее настроение в Германии характеризуется политическим безразличием. Большая часть населения совершенно отупела и не желает ничего слышать о политике… Самое шокирующее – это невежество широких кругов относительно того, что происходит на самом деле. Они полностью убеждены, что концлагерей больше нет; они просто не хотят верить, что нацисты обращаются со своими противниками с беспощадной жестокостью. Они не хотят верить в это, потому что это было бы для них слишком ужасно, и они предпочитают закрывать на это глаза.35
На фоне растущей апатии рабочего класса коммунистическое диссидентское поведение становилось всё более индивидуалистичным. Гестапо всё больше полагалось на общественность, чтобы разоблачать всё меньше прокоммунистических смутьянов. Каролина Крупп (родилась в 1905 году) из рабочего промышленного города Эссен в Рурской области упорно оставалась убеждённой коммунисткой в эпоху нацизма. Она жила со своим мужем Эрихом в квартире на первом этаже очень большого дома в Эссене, разделённого на несколько квартир.36 14 апреля 1937 года её арестовали за то, что её сосед Карл Мутт, безработный сапожник, донес в гестапо, что Каролина неоднократно делала прокоммунистические высказывания и даже использовала советский красный флаг в качестве скатерти на своём обеденном столе. Когда Каролина услышала, как её сосед Карл слушает речь Адольфа Гитлера, транслировавшуюся по немецкому национальному радио во время Олимпийских игр 1936 года, она побежала наверх, в его квартиру на втором этаже, постучала в дверь и громко крикнула: «Выключи эту дрянь!». Услышав, как другая соседка жалуется на нехватку денег на масло, она презрительно сказала ей: «Ты сама виновата в своих трудностях, ведь ты голосовала за Гитлера».
Расследование гестапо вскоре выявило нарастающую напряжённость почти между всеми жильцами дома. Карл Мут рассказал гестапо, что знал семью Крупп с 1930 года. Затем он признался, что настоящей причиной его осуждения Каролины было
