Империя истребления: История массовых убийств, совершенных нацистами - Алекс Кей
В Ровно, ставшем столицей рейхскомиссариата «Украина» вместо Киева, во второй половине 1941 г. было убито около 18 000 евреев. В гетто оставалось около 5000 человек. 13 июля 1942 г. они были вывезены поездом в лес под Костополем и расстреляны. Ранней весной 1942 г. в Луцком гетто все еще проживало от 17 000 до 18 000 евреев. Несколько сотен человек 18 марта 1942 г. были отправлены в Винницу для работ на строительстве ближайшей к линии фронта ставки Гитлера, которую планировали перенести туда из Восточной Пруссии. За исключением трех человек, которым удалось бежать в Приднестровье, все они на протяжении 1942 г. были убиты. Судьба евреев Винницкой области была предрешена уже тогда, когда Гитлер решил перевести туда свою ставку. В первые дни 1942 г. строительная организация Тодта передала 227 евреев, проживавших в непосредственной близости от места строительства ставки, тайной полевой полиции вермахта. Они были расстреляны 10 января. Вторая партия примерно из 8000 евреев, проживавших в близлежащем Хмельнике, была расстреляна примерно в то же время. Затем настал черед евреев самой Винницы. Здесь операция растянулась на несколько недель, но в середине апреля тайная полевая полиция вермахта сообщила, что 4800 евреев города были «вышиблены». Наконец, около 1000 евреев-ремесленников, работавших на немцев в том же районе, были уничтожены в июле по приказу местного начальника полиции безопасности{145}.
Уполномоченные рейха в «Остланде» и «Украине» Генрих Лозе и Эрих Кох с энтузиазмом поддерживали операции по массовому убийству. Кох, в частности, просил уничтожить всех евреев Украины, чтобы уменьшить потребление продовольствия на месте и удовлетворить растущие продовольственные потребности рейха. В результате на встрече в августе 1942 г. районные комиссары договорились с начальником полиции безопасности Карлом Пютцем об уничтожении всех евреев рейхскомиссариата «Украина», за исключением 500 ремесленников с редкими специальностями: эта договоренность была обозначена как «стопроцентное решение». В странах Балтии (сфере деятельности Лозе), и особенно в Литве, в вопросах массовых убийств всегда можно было положиться на вышеупомянутого Карла Егера. 6 февраля 1942 г. Вальтер Шталекер, начальник айнзатцгруппы А, попросил Егера срочно сообщить общее количество казней, совершенных его айнзатцкомандой 3, по следующим категориям: евреи, коммунисты, партизаны, психически больные, другие; кроме того, Егер должен был указать количество женщин и детей. Согласно отчету, отправленному через три дня, только айнзатцкоманда 3 по состоянию на 1 февраля 1942 г. уничтожила 136 421 еврея, 1064 коммуниста, 56 партизан, 653 душевнобольных и 78 других. В сумме эти цифры составили 138 272 человека (из них 55 556 женщин и 34 464 ребенка). Подобно тому как вермахт истребил всех рабочих-сербов авиационного завода в Кралево в октябре 1941 г., Егер тоже порой превышал полномочия, данные ему начальством. В письме от 18 мая 1942 г., написанном в ответ на жалобу армии на ликвидацию 630 еврейских ремесленников в Минске вопреки предварительным договоренностям, шеф гестапо Генрих Мюллер вынужден был напомнить Егеру приказ Гиммлера: «Трудоспособные евреи и еврейки в возрасте от 16 до 32 лет должны быть на время освобождены от специальных мер». В течение 1942 г. истребление в странах Балтии проводилось в меньших масштабах, чем в Генеральном комиссариате «Белоруссия», так как большинство прибалтийских евреев уже были убиты в предыдущем году, включая всех евреев Эстонии. Тем не менее убийства в Литве и Латвии в 1942 г. унесли жизни нескольких тысяч евреев, которых немцы посчитали непригодными для работы, – женщин, детей и стариков{146}.
Иногда убийцы спотыкались о технические затруднения. Например, 15 июня 1942 г. старший командир полиции безопасности и СД (Befehlshaber der Sicherheitspolizei und des SD, или BdS) в «Остланде» Хайнц Йост срочно запросил дополнительный газовый фургон, поскольку трех фургонов, работавших в Белоруссии, – двух моделей Diamond и одного Saurer (швейцарского производства) – не хватало, чтобы справиться со всеми евреями, прибывавшими ускоренными темпами. Кроме того, он потребовал двадцать новых газовых шлангов, используемых для отвода угарного газа из двигателей обратно в фургоны, поскольку использовавшиеся уже не были герметичными. На самом деле функционирование фургонов уже вызвало ряд жалоб, которые в свою очередь привели к энергичному ответу руководителя группы II D (технические вопросы) РСХА подполковника СС Вальтера Рауффа десятью днями ранее, 5 июня 1942 г. Рауфф напомнил своим критикам, что три фургона в лагере уничтожения Хелмно «переработали 97 000» с декабря 1941 г., когда там начались операции, «без каких-либо видимых дефектов». Тем не менее он предложил семь технических усовершенствований для более эффективной работы с «количеством объектов», обычно загружаемых в каждый фургон. Говоря о «97 000», офицер, вероятно, счел более безопасным избежать дальнейших определений. Во втором разделе отчета он упомянул «объекты», а в шестом – снова идентифицировал их по-новому: «Было установлено, что, когда задняя дверь [фургона] закрывается и становится темно, груз прижимается к двери. Это объясняется тем, что с наступлением темноты груз стремится к свету». BdS Йост получил свой четвертый газовый фургон – большой Saurer, использовавшийся для умерщвления в душегубке последних сербских евреев из концентрационного лагеря Саймиште, был возвращен в Берлин для технического ремонта перед отправкой в Минск{147}.
Одно из крупнейших массовых убийств евреев на территории Белоруссии в этот период произошло в Бресте. 15–16 октября 1942 г. члены брестского отделения полиции безопасности, роты резервной полиции «Нюрнберг» и 310-го полицейского батальона, а также силы местной вспомогательной полиции оцепили гетто и согнали его жителей в одно место. Старых и немощных, а также матерей с детьми расстреливали на месте. Подавляющее большинство евреев из гетто, по меньшей мере 15 000, были вывезены на товарных поездах в безлюдное место вблизи деревни Бронная Гора, примерно в 110 км к востоку, и там убиты. В ходе неоднократных обысков в последующие недели в гетто были обнаружены еще сотни спрятавшихся евреев. Их заводили в яму в центре гетто, заставляли полностью раздеться и расстреливали. Всего во время ликвидации Брестского гетто было убито около 19 000 евреев{148}.
Расформирование гетто на оккупированных советских территориях и истребление их жителей продолжалось на протяжении всего 1942 г. По состоянию на конец года в Генеральном комиссариате «Белоруссия» в гетто и трудовых лагерях крупных городов региона оставалось примерно пятнадцать-шестнадцать тысяч «легальных» евреев. Еще 6000–7000 «нелегальных» евреев сумели выжить, скрываясь, и несколько тысяч сбежали в леса и присоединились к партизанам. К началу 1943 г. в рейхскомиссариате «Украина» не осталось ни одного гетто. Местами сохранялись небольшие группы еврейских ремесленников, необходимые для обслуживания местных гражданских администраций. Последние из них были убиты в 1943 г., накануне вывода немецких войск из региона. К марту 1943 г. во всем Белостокском повете оставалось только 30 000 евреев, и все они находились в гетто самого Белостока. Всего на территории Советского Союза в границах 22 июня 1941 г. было уничтожено около 2,6 млн евреев, то есть почти половина всех евреев, убитых во время Холокоста. Из этих 2,6 млн все, кроме примерно 50 000, погибли к концу октября 1943 г. По меньшей мере половина всех евреев, убитых на советской территории, были жителями Украины{149}.
Холокост сербских и советских евреев посредством пуль, особенно начавшийся с конца июля 1941 г. переход к массовому уничтожению всех советских евреев, стал решающим предвестником общеевропейского «окончательного решения еврейского вопроса», а затем, начиная с 1942 г., – его неотъемлемой и постоянной частью. Решение о полном уничтожении еврейства Советского Союза, евреев в котором было больше, чем в любом другом европейском государстве, кроме Польши[9], стало своего рода переходом через Рубикон. После принятия этого решения и начала его реализации как руководству в Берлине, так и исполнителям на местах стало гораздо легче распространить эту политику геноцида на другие области оккупированной Европы. В контексте войны на уничтожение идентификация – пусть и надуманная – сербских и (в особенности) советских евреев как партизан, пятой колонны, диверсантов и агитаторов, короче говоря – как внутреннего врага, а еврейских детей – как не только
