Туркменские сказки - Автор Неизвестен -- Народные сказки

— Это во всем виноват жеребенок, — сказала старуха. — Надо вначале от него избавиться. — И она посоветовала: — Когда будешь стелить постель, вниз положи камыш, а сверху закрой его кошмой. Потом опять положи камыш и закрой его кошмой и ложись спать. Когда будешь ворочаться — камыш затрещит. Ты тогда возьми и закричи:

«Ой, мои косточки!». Падишах испугается и будет спрашивать: «Что с тобой?». Ты пошли за мной.

Мачеха постелила камыш, покрыла его кошмой. Еще постелила камыш и снова покрыла его кошмой, легла и закричала: «Ой, мои косточки!»

— Что с тобой? — испугался падишах.

— Ой, не знаю, — стонала жена. — Позови старуху, пусть она меня полечит.

Позвал падишах старуху. Она и говорит:

— О великий падишах, — ваша супруга очень сильно заболела и вылечить ее можно только сердцем жеребенка с черным языком.

— А где мы найдем такого жеребенка? — спросил падишах.

— Ой, не знаю, — продолжала притворяться мачеха. — Посмотри, может у жеребенка твоего сына язык черный, а нет — то может в табуне найдется.

Раскрыл падишах рот жеребенку и точно — язык у него черный.

— Пусть шазада придет, — сказал падишах есаулу.

Вернувшись с учебы, шазада пошел к жеребенку и снова увидел у него на глазах слезы.

— Ты чего плачешь, мой дорогой красавец? — спросил растроганно шазада.

— В моем сердце — твоя жизнь, — сказал жеребенок. — Мачеха узнала, что ее козни против тебя не удались по моей воле и теперь решила убить меня, а потом извести и тебя. И жеребенок рассказал обо всем: как мачеха советовалась со старухой, как она обманула отца, и что отец его ищет, хочет просить согласия на то, чтобы убить своего жеребенка:

— Ты не перечь отцу, — сказал жеребенок. — Но помни, когда меня возьмут под уздцы, чтобы вести на убой — я заржу первый раз; когда будут связывать меня — заржу второй раз, а когда поднесут нож к горлу — заржу третий раз. Если ты к этому времени не появишься около меня — прощай навеки. А сейчас иди.

— Сынок, я хотел с тобой посоветоваться, — сказал падишах, когда шазада вошел. И он рассказал обо всем, что ему сказали жена и старуха.

— Если для матери нужно, — сказал шазада, — я ничего не пожалею.

Наутро он ушел на учебу. Вдруг — слышит ржанье жеребенка.

— Мулла-ага, — взмолился шазада, — отпусти меня домой.

— Не могу, мой шах! — сказал мулла. — Что обо мне может подумать твой отец?

Жеребенок заржал второй раз.

Шазада выскочил из кибитки муллы и со всех ног бросился домой. Видит, к горлу жеребенка поднесли нож.

— О отец, подожди! — попросил шазада. — Я еще ни разу не садился верхом на своего жеребенка. Позволь мне хоть раз прокатиться на нем.

— Ну, что ж, — сказал падишах, — прокатись.

Оседлал шазада коня, приторочил хурджун с едой и вскочил в седло.

— Как я выгляжу на своем коне? — спросил шазада отца.

— Хорош! — восхищенно сказал падишах. — Ну, пора, слезай.

— Ладно, — сказал шазада и взмахнул камчой.

Жеребенок птицей взвился в небо, и всадник в мгновение ока скрылся с глаз. Когда им по пути встретился город, они в нем остановились и стали жить-поживать.

А мачеха от огорчения, что ее хитрость не удалась и на этот раз, слегла в постель и умерла.

Ахмед

«Вот если бы у меня были деньги, я бы знал, что с ними делать».

Один купец услышал эти слова и предложил Ахмеду: — Я дам тебе денег, а ты поезжай торговать.

Купец дал Ахмеду немного денег и отвел его в караван-сарай, где находились купцы, собравшиеся ехать в другой город.

На все деньги Ахмед накупил старого тряпья, набил им несколько тюков и нагрузил на верблюдов.

Когда караван вышел в путь и купцы узнали, какой товар везет с собою Ахмед, они начали смеяться:

— Ого, Ахмед, ума у тебя много!

— Будем смеяться после, как подсчитаем прибыль и убытки, — отвечал им Ахмед.

Через несколько дней купеческий караван прибыл в большой город, стоявший на берегу большой реки.

Купцы вошли в город и остановились в караван-сарае, а Ахмед остался на пустынном берегу реки.

Он снял со своих верблюдов вьюки со старым тряпьем, сложил их в кучу и поджег, а когда тряпье сгорело, рассыпал пепел по берегу.

Ночью к берегу подплыла стая рыб. Они приплывали сюда, чтобы порезвиться. Изо рта они выкладывали крупные жемчужины, поднятые со дна реки, на берег и затем начинали играть ими. На рассвете они снова собирали жемчужины и уплывали домой.

На этот раз рыбы не смогли собрать жемчужин, потому что они не видны были в пепле.

Утром Ахмед смел в огромную кучу пепел, провеял его, как пшеницу на току, и собрал жемчуга несколько мешков.

Затем он пошел на караванную дорогу, собрал верблюжий навоз, замесил его на воде, приготовил кизяки и в каждом из них спрятал по нескольку горстей жемчужин. Когда он высушил кизяк, у него получилось несколько вьюков навоза.

На следующий день его спутники-купцы, распродав на базаре все свои товары, пришли к реке за Ахмедом. А тот сидит на своих вьюках и дожидается спутников.

Увидев вьюки Ахмеда, купцы начали смеяться.

— Вот так умница Ахмед! — говорил один купец.

— Выгодно выменял старое тряпье на навоз! — потешался другой,

— А теперь хочет доставить эту поклажу в родной город на расстоянии семи дней пути! — посмеивался третий.

— Каждый поступает по своему уму-разуму! — спокойно отвечал им Ахмед.

— Ну и молодец, ума-разума у тебя хватает! — сказали купцы и, посмеявшись, отправились в путь.

На седьмой день караван приблизился к родному городу, и купцы послали вперед вестника, чтобы он предупредил близких о благополучном их возвращении и об удачной торговле.

Верховой прискакал в город, сообщил радостную весть, а затем рассказал, что Ахмед выменял старое тряпье на навоз и теперь везет его, чтобы продать на базаре. Это развеселило всех купцов города, кроме того купца, который дал Ахмеду деньги.

«Теперь надо мной все будут смеяться», — с досадой укорял он себя и не пошел встречать Ахмеда.

Когда караван вступил в город, купцы встретили своих возвратившихся друзей и поздравили их с благополучным прибытием, и только Ахмеда никто не поздравил. Все смеялись над ним, а вечером купцы устроили пир. Ахмед пришел на этот пир и начал разгружать своих