Моя императрица - Николай Павлович Иванников

— Это называется фокус-покус, — пояснил я. И снова закрыл ладонь. Потом снова открыл, показав, что на ней ничего нет. — А теперь проверь свой карман, Бориска, — посоветовал я.

Бориска сунул руку в карман и с удивлением достал оттуда свой золотой рубль.

— Видишь? — сказал я. — Вот он к тебе и вернулся. А знаешь почему?

— Почему же? — спросил Бориска насуплено.

— А потому что не могу я его от тебя принять! Продал я уже жизнь твоего батюшки. Сестрице своей и продал. Пообещал ей уже, что не стану насмерть его убивать. Так что теперь мне хоть сам под шпагу подставляйся, а насмерть колоть нельзя. Потому как, ежели дал слово, то его держать следует, даже, если тебе того не хочется. Даже, если это верная смерть для тебя. А если ты своего слова дворянского сдержать не можешь, то и не дворянин ты вовсе, а так — пустозвон с батюшкиным титулом. Понял меня, Бориска?

Бориска покивал и снова спрятал свой золотой рублик в карман.

— Маменька говорит, что батюшка обещал ей любить до конца жизни, а сам теперь по девкам бегает, — сообщил он задумчиво. — Выходит, он пустозвон?

— Ну, не знаю! — я развел руками. — Выходит так. А ты беги домой, Бориска, и не думай о завтрем. Не стану я твоего батюшку насмерть колоть. Нужен он мне больно! Рано или поздно кара его сама настигнет. И тогда уже за рублик прощение для него не выкупишь.

Бориска снова понимающе кивнул, перекинул ноги через карниз и мягко соскочил на крышу пристройки. Несколько семенящих шагов до лесенки у стены — и исчез Бориска из вида, растаял в ночи, как призрак.

Я же еще некоторое время всматривался в темноту. Потом закрыл окно и вернулся в постель.

Ну вот, теперь у меня есть целых две причины не убивать завтра князя Глебова. Я дал об этом слово уже двум людям, да еще к тому же прочел целое наставление о необходимости это слово держать. И я знал, что я его сдержу. Но куда с большим удовольствием я вогнал бы клинок князю в брюхо! И сложись обстоятельства немного иначе, я бы именно так и поступил.

Но что уж теперь…

Именно с этой мыслью я и заснул. Проснулся от короткого звяканья камушком по стеклу. Сначала мне показалось даже, что я и не спал вовсе, и это Бориска зачем-то вернулся. Но за окном уже было светло, и стало понятно, что Бориска здесь ни при чем.

Так оно и было — под окном стоял Кристоф и, увидев меня, помахал рукой. Я махнул в ответ, а пару минут спустя уже выбрался через окно на крышу пристройки — как Бориска намедни — и спустился на землю по приставленной к стене лестнице. Широко зевнув, Кристоф поежился.

— А через дверь выйти никак было нельзя? — поинтересовался он.

— Не хотелось, чтоб меня кто-то увидел, — ответил я. — Нет желания отвечать на неудобные вопросы.

Оседлав двух лощадей, мы отвели их подальше от дома и только там уселись в седла и пустились в путь неспешной рысью. Кристоф лишних вопросов не задавал, но испросил разрешения оставить себе мою шпагу, если меня вдруг убьют.

— Всяко бывает, — пояснил он. — Вчера вы, сегодня вас… А шпага хорошая, против демонов заговоренная. Я носил бы ее с честью, клянусь вам!

— Сегодня вы мне не очень нравитесь, Кристоф, — с прохладцей отозвался я. — Но так уж и быть — если мне сегодня будет суждено покинуть этот бренный мир, то шпагу свою я завещаю вам. Все равно сестрам моим она не пригодится. Но если же я останусь-таки в живых, то вам надлежит нынче совершить со мной небольшую лесную прогулку, верст на двадцать.

— Новое укрытие? — тут же догадался Кристоф. — Я так и думал. Матушка ваша чрезвычайно гостеприимна, но ваше имение не кажется мне таким уж безопасным для ее величества. Когда мы с Фике прогуливались по вашему саду, меня не покидало ощущение, что мне в затылок кто-то смотрит.

Я с удовольствием похохотал над его опасениями.

— Вам совершенно не о чем беспокоиться, друг мой! — заверил я его, вдоволь насмеявшись. — Как раз для вас наш сад — самое безопасное место во всем имении. Вы были представлены моей матушке, а значит ни вас, ни Фике бесплотная стража не тронет. Можете себе представить: матушка понаставила в саду призраков, готовых открыть «тайную тропу» и отправить к черту на кулички любого незнакомца, кто забредет в этот сад.

Мне показалось, что мой неофит не сильно-то удивился такой новости. И даже покивал моим словам, как бы говоря: «Что ж, примерно так я и думал…»

— От вашей матушки так и веет неудержимой силой, — пояснил он. — Если бы она до сих пор не открыла в себе магических способностей, то ей следовало бы поискать их себе поглубже. Женщина с такой внутренней силой просто обязана быть магом.

— Или ведьмой, — подсказал я.

— Или ведьмой, — согласился Кристоф. — Кстати, Фике сказала мне, что ее папенька-герцог неоднократно проверял ее на наличие магических свойств, но так ничего и не обнаружил. Хотя мне порой кажется, что в ней все же что-то эдакое есть…

— Не забывайте, друг мой, что в Цербсте, где она росла, главенствует магия Зеленой Линии. Если вы подозреваете наличие в ней свойств Синей Линии, то проверку придется проходить сызнова.

А вот эта новость Кристофа чрезвычайно обрадовала. Он принялся радостно рассуждать о возможных пересечениях в магии Зеленой и Синей Линии, совершенно задурил мне голову, но тут, к счастью, показалась из-за рощи гладь Ижорского пруда. А спустившись с пригорка, мы заметили и двоих человек, поджидающих нас под ветвями большой березы, притихшей в этот утренней час.

Несомненно, это были отец и сын Глебовы, князь Сергей с Вольдемаром. Неподалеку мирно паслись их лошади. Подъехав, мы спешились. Я скинул плащ, шляпу и, обнажив шпагу, отбросил ножны в сторону. Пару раз рассек воздух, чтобы размять руку.

Увидев это, князь Сергей усмехнулся. Одним движением он распустил завязки плаща на шее, и тот бесформенной грудой упал к его ногам. Сын его Вольдемар поторопился поднять плащ с сырой травы и вручил отцу шпагу, которую до того держал в руках. Князь очень умело и красиво