Системный Барон #2 - Вячеслав Белогорский

Император приблизился к нашей компании. Его взгляд скользнул по Илье и Петру, а затем остановился на мне. На долю секунды дольше, чем на других. В этот миг я увидел его глаза не как символ власти, а как глаза обычного человека. Усталые, истощённые, но такие знакомые.

Чёрт, а ведь они у нас похожи. Та же форма, тот же разрез. Такое чувство, что я смотрел в своё отражение лет через пятьдесят.

Мысль была столь нелепой и пугающей, что я тут же отогнал её.

Паранойя тестировщика.

Простая игра света и тени. Император кивнул нам и двинулся дальше, оставив за собой стойкий шлейф тяжёлых ароматов лечебных трав и парфюма.

Едва Михаил Павлович удалился, атмосфера в зале сменилась. Напряжение спало, музыка зазвучала громче, и, словно по команде, вплыли новые участницы действа.

— Выпускницы института благородных девиц, — снова прошептал мой личный «Викигид» Пётр.

Это был девичий цветник: юные, прекрасные, улыбающиеся. Платья всех цветов радуги, локоны, бриллианты в прическах. Но, присмотревшись, я заметил и остальное. Улыбки девушек были слишком отточенными, а взгляды слишком оценивающими. Они не только искали женихов, они сканировали будущую элиту и заводили нужные знакомства.

Реакция моих друзей была противоположной.

Илья, этот двухметровый богатырь, способный голыми руками задушить ледяного саблезуба, вдруг побагровел и попытался спрятаться за моей спиной. Выглядело это настолько комично, что я едва сдержал смех.

Пётр, напротив, преобразился. Его холодная сдержанность растаяла, сменившись галантной улыбкой. Он легко вступал в беседы, делал изящные комплименты. Ну прирождённый дипломат!

Когда заиграл вальс, настало время главного испытания. Пётр с той же улыбкой подошёл к одной из девушек, склонился в изысканном поклоне и отставил трость.

Я замер, ожидая, что сейчас друг споткнётся. Но произошло чудо. Пётр взял девушку за талию, и они закружились в танце. Хромота Юсупова исчезла. Полностью. Его движения были плавными, отточенными, полными невероятной грации.

Вот это да!

Значит, трость и хромота это такой косметический баг, который парень включает для публики? Или это часть его легенды?

Хотя на испытании он хромал. Нет, не может быть, наверняка это какой-то временный эффект.

Пока Пётр блистал на паркете, мы со смущённым Ильёй общались с другими «цветками». К нам подошла статная брюнетка с умным, но чуть насмешливым взглядом.

— Анна Сергеевна, — представилась она, голос был соблазнительный, с бархатными нотками. — Поздравляю с триумфом, господа.

Причёска девушки была сложной и модной, но при этом вплетена в неё простая ромашка. На фоне всеобщей вычурности это смотрелось дерзким вызовом. Я почувствовал не только исходящую от девушки опасность, но и необъяснимое влечение. Этот странный цветок в её причёске как заноза засел в сознании.

Одни носят украшения из кружева и бриллиантов, а другие из полевых цветов, и неизвестно, кто из них опаснее.

Вскоре Анна Сергеевна растворилась в толпе, мило общаясь с другими гостями.

Чуть позже мы с Ильёй и Петром двинулись к фуршетным столам, где собрались более влиятельные гости, в основном главы родов, сановники, военные в мундирах.

По дороге к закускам столкнулся с Титовым и его семейством. Евгений стоял, прислонившись к колонне. Он был явно недоволен происходящим здесь, левая рука, вернее, то, что от неё осталось, туго забинтовано и подвешено на перевязи. Парень начал буравить меня недовольным взглядом.

Интересно, а почему магия не может отрастить конечность?

Или всё же может?

Степан ведь мою сломанную ключицу за ночь починил своей вонючей мазью. А руку князю — нет?

И Императора тоже не могут вылечить. Странная избирательность у этой магии. Или дело не в магии, а в чём-то другом?

Или ему просто не захотели помогать?

Вопросы роем закружились в голове, но задавать их здесь и сейчас было бы верхом наивности. Решил отложить до завтра, до разговора со Степаном в поезде.

Рядом с Евгением стояли двое: его отец, суровый мужчина с орлиным профилем и холодным взглядом, и старший брат Николай, наследник рода Титовых.

Именно Николай, поймав мой взгляд, оторвался от семейной группы и направился ко мне.

— Соловьёв, — он остановился в паре шагов, надменно глядя. — Поздравляю. Правда, не понимаю, с чем. С тем, что ты калекой моего брата сделал? Или с тем, что удалось проползти там, где ты проползти не должен?

Илья нахмурился и сделал шаг вперёд, но я едва заметным жестом остановил друга.

Типичный хам, пытающийся компенсировать комплексы агрессией. Встречал и покруче в интернет-баталиях.

— Я прошёл там, где ваш брат решил, что можно играть не по правилам, — ответил спокойно, глядя собеседнику прямо в глаза. — И чуть не поплатился за это жизнью. А калекой его сделал собственный «питомец». Я же, наоборот, кровотечение остановил. Может, вам стоит не ко мне претензии предъявлять, а няньку для брата нанять, раз он с игрушками обращаться не умеет?

Николай вспыхнул. Похоже, он ожидал испуга или оправданий, но не холодной, отточенной логики.

— Как ты смеешь⁈ — прошипел наследник, сжимая кулаки. — Я вызываю тебя на дуэль! За честь семьи!

Вот оно! Прямой вызов. В голове замигал красный сигнал. Дуэль — это не шутки. Здесь это может закончиться смертью. Но отступать было нельзя.

Тут в разговор уверенно вступил Пётр. Он вышел вперёд, опираясь на трость.

— Князь Николай, вы, как прошедший испытания, должны помнить их главное правило: всё, что происходит на полигоне, остаётся на полигоне. Раны, риски, последствия — всё это часть испытания. Вы же не будете оспаривать правила, установленные самой империей? Или, может, вам угодно, чтобы я при всех напомнил, при каких обстоятельствах вы покинули лабиринт в своё время? Думаю, многим будет интересно узнать, как именно вы проигрывали и вдруг выиграли.

Николай замер. Его взгляд метнулся от Петра ко мне, а затем к отцу, стоявшему поодаль.

Старый Титов, не меняя выражения лица, сделал едва заметный кивок. Словно давал команду старшему сыну.

Николай словно сгрёб всю свою ярость в ком и с силой выдохнул:

— Хорошо. Но запомни, Соловьёв: с этого дня ты враг нашего рода. Готовься. Мы возьмём с тебя двойную цену. Подумай, какую конечность хочешь потерять первой. Руку? Или ногу? Хотя к чему мелочиться? Мы заберём обе, чтоб на двух культяпках прыгал, — парень наигранно рассмеялся, затем развернулся и ушёл.

Я не дрогнул и не проронил ни слова, глядя ему вслед с тем же спокойным, почти безразличным выражением лица. Внутри всё клокотало, но внешне я был скалой.

Пётр обернулся ко