Жаркое лето сорок первого - Рыжий
-Не па сілах? – Переспросил старик.
Не по силам?
-Да, отец, не по силам. – Серьёзно кивнул Артём. – И сейчас мы тут не вдвоём воюем, больше нас. Только за последние два дня немцы потеряли от нас почти взвод солдат и офицеров.
Про потери противника Тёма говорил спокойно, твёрдо, без бахвальства, словно приводя сухие цифры статистики.
-И в подтверждение этому, помимо автоматов, мы многое тебе показать можем!
Старик ненадолго задумался, размышлял, видимо, стоит ли нас относить к «Аникам-Воинам». Поразмыслив немного, и, придя к выводу, он более миролюбиво произнес:
-Так што вам трэба, хлопцы?
Так что вам нужно, ребята?
Видя, что старик начал идти на контакт, Артём начал задавать вопросы:
-Нам бы узнать, где есть ближайшие гарнизоны немцев, как часто разъезжают их патрули?
Старик, задумался. Почёсывая свой подбородок рукой, что-то шептал, после чего начал говорить:
-Гарнізоны? Так непадалёк! Чалавек пяцьдзесят іх там, з кулямётамі, на машынах...
Гарнизоны? Так недалеко! Человек пятьдесят их там, с пулемётами, на машинах…
Старик говорил небыстро, так, чтобы Артём, вынувший карту из своей полевой сумки, успевал делать пометки.
-У нашай вёсцы салдат няма. Прыязджалі яны два разы. А ўчора прыйшлі паліцыянты, кажуць не па нашым, усё больш «пся крэў», ды «курва» і чуваць ад іх. Палякі, здаецца, з-пад Варшавы.
В нашей деревне солдат нет. Приезжали они два раза. А вчера пришли полицейские, говорят не по нашему, всё больше «пся крев», да «курва» и слышно от них. Поляки, кажется, из-под Варшавы.
-Сколько их, много? – Тут же спросил Артём.
Ды не, не шмат. Усяго чатыры чалавекі. Але вельмі злыя. Учора ўвечары ў Міхайла ў хляве параненага чырвонаармейца знайшлі, білі яго доўга, а потым расстралялі, разам з Міхайлам і ўсёй сям'ёй, а там жа тры дзіцятка было, такія ж быйструки, як мой Васіль. – Было видно, что воспоминания о расстрелянных вчера односельчанах даются старику непросто, поэтому не было ничего удивительного, что старик замолчал.
Да нет, не много. Всего четыре человека. Но очень злые. Вчера вечером у Михайло в сарае раненого красноармейца нашли, били его долго, а потом расстреляли, вместе с Михайлом и всей семьёй, а там ведь три ребеночка было, такие же быйстрюки, как мой Василий.
Артём, уже видевший в своей жизни не одну смерть, лишь кивнул. О том, что он видел в разных странах, куда отправляла его военная судьба, мой друг как-то не распространялся. О заграничных командировках в весьма «горячие» страны я узнал даже не от Тёмы, а из одного репортажа новостей, где мне повезло услышать лишь обрывок фразы, сказанной знакомым голосом. Нет, конечно, потом мы поговорили на эту тему, и я узнал о том, где он успел побывать. Вот только подробностей мне никто не сообщал.
Старший лейтенант снял с головы фуражку, я тут же стянул пилотку. Немного помолчали, отдав должное павшим от рук полицаев людям. После чего, Тёма негромко сказал:
-Спасибо отец, за информацию. Пойдём мы. Бог даст, свидимся ещё.
Пристроив на голове свою фуражку, Артём вытянулся, приложил ладонь к козырьку, отдавая воинское приветствие, как вдруг, старик попросил:
-Хлопцы, а параненага камандзіра вы забярэце? Яму да сваіх трэба. Вельмі важны ён!
Ребята, а раненого командира вы заберете? Ему к своим надо. Очень важный он!
Мы, собравшиеся уже уходить, внимательно уставились на старика.
-Тры дні таму мы з Васілём на яго натыкнуліся. Дрэнна яму было. Паранены ён. Вось мы яго і схавалі далей у лес, у мяне там застаронак невялікі ў лесе ёсць. Вось там ён і хаваецца. – Рассказал Григорий Михайлович.
Три дня назад мы с Василием на него наткнулись. Плохо ему было. Ранен он. Вот мы его и спрятали подальше в лес, у меня там сарайчик небольшой в лесу есть. Вот там он и прячется.
Артём ненадолго задумался: спасать командира, да ещё и важного – это весьма сильно подставиться, а вдруг там какой-нибудь капитан или даже майор лежит раненый? Сейчас у нас один Бог и воинский начальник – старший лейтенант Крылов Артём Андреевич, а вот что будет дальше, если там на самом деле окажется командир званием выше? Однозначно – строить нас начнёт по своему разумению. И это не очень хорошо – как бы мы не любили родную Красную Армию, но солдат в ней (как и в любой другой армии, кстати говоря), не берегли.
В тот момент я не знал о чём думает Артём, но заметил, как резко изменился его взгляд…
***
В тот день лейтенант Крылов был не на лесной дороге где-то в западной части СССР в сорок первом году, а находился в совершенно другом месте, и в совершенно других условиях. Это была ранняя весна – снег уже начал таять, поэтому природа вокруг как-то «посерела».
Перед Артёмом тогда открылась картина, которую он никогда уже не сможет забыть: ровное, словно письменный стол поле, которое пересекалось автомагистралью. На этой автомагистрали застыло несколько горящих БТРов из его роты. Лишь какое-то чудо позволяло спасти людей. А может быть глупость противника, который пытался выбить всю бронетехнику?
Артём хорошо помнил небольшую посадку, которая, казалось, просматривалась на сквозь. Поэтому он хорошо помнил и медленно выползающие танки противника. Это были два Т-64БВ – ещё советские, достаточно старые, но в целом неплохие, при должном использовании машины. И били эти танки прямой наводкой, с дистанции более километра. Били метко. За каких-то несколько минут боя было сожжено сразу три БТРа, ещё два БТРа и три армейских «КАМАЗа», как только противник открыл огонь из засады, попросту развернулись и бросили на растерзание шедших впереди товарищей.
В тот день было страшно как никогда: бронетранспортёры подбиты, танки, которые должны были следовать следом
