По следам Духа Зимы - Микаэль Брюн-Арно
— К сожалению, этого-то мы и не знаем, — вздохнул Арчибальд, пожав плечами. — Хотите, Пикорина, я расскажу вам, почему мы отправились в это путешествие?
Вскоре на столе появились чай и пирожные, и суетливая птаха подумала, что чувствует себя куда спокойнее, чем в присутствии Жана-Родена. Пока Бартоломео и его дядюшка ели кексы, обмакивая их в перламутровые чашки с чаем, на поверхности которого блестели капли мёда, Пикорина, в свою очередь, рассказала им, как, возвращаясь с секретной вылазки в лес, она повстречала Пимпренеллу и Серафина.
Пикорина уже несколько месяцев тайком работала над домиком, который прятала под чехлами. Жан-Роден охотно соглашался на помощь птицы в повседневной работе, но считал, что обязан из уважения к своим почитателям лично создавать произведения, предназначенные для участия в конкурсе Лесного фестиваля.
Увы, тема «Хижины и избушки», предложенная организаторами в этом году, показалась ему настолько не вдохновляющей, что сейчас, за две недели до начала конкурса, олень даже не начал сбивать доски или обтёсывать брёвна! Вот почему Пикорина, страстно желая сохранить репутацию своего наставника, решила засучить перья и принялась тайно строить домик на рассвете!
— Я как раз работала, когда недалеко от меня в лесу появились твои родители, пик! Я так испугалась, что это пришёл Жан-Роден, что спряталась в хижине и минут пять ничего им не отвечала, пик-пик-пик. Вот какая я трусишка! К счастью, в конце концов им удалось меня уговорить!
— А что они вам сказали? — дрожащим от волнения голосом спросил Бартоломео.
— Что ищут самый лучший подарок для своего лисёнка, который остался дома. Это, наверное, ты, пик-пик. Им так не терпелось увидеть тебя после этой долгой поездки! Они мне сказали, что их следующая остановка — Сладкоежка, но я не знаю, остались ли они там. Мне жаль, что я не могу больше помочь тебе, Бартоломео.
— Вы уже очень помогли, госпожа Зеленушка, — ответил лисёнок и обнял птицу.
— Ну, что же, думаю, нам остаётся только вернуться в поезд, Бартоломео. Не грусти. С каждой остановкой мы становимся всё ближе к истине! — заверил его дядя.
— Смотрите, господа лисы, вот что я вам даю с собой, — добавила Пикорина, заворачивая трубку в сухие кленовые листья и обвязывая её золотой лентой с бантом. — Отдаю её тебе, Бартоломео, потому что уверена — ты найдёшь своих родителей! Ах, будь я такой же отважной, пик-пик!..
— Зачем тебе отвага, Пикорина? — прозвучал голос с верхней площадки лестницы.
На верхнем этаже дома, никем не замеченный, на своей удобной кушетке с подушками, обшитыми кружевом, лежал Олень Жан-Роден и читал энциклопедию скульптуры. Передним копытом он придерживал чашку с горячим кофе, пар из которой поднимался до самых рогов скульптора, которые он любил подрезать по-разному в зависимости от своих желаний, времени года, успехов и неудач, стремясь к симметрии и желая казаться современным. Когда олень спустился, внушительная тень от этих ветвистых рогов накрыла почти всю мастерскую, и перепуганная Пикорина заметалась в поисках укрытия. Арчибальд был настолько потрясён этим зрелищем, что, если бы он вовремя не сообразил, что не сделал ничего такого, что могло бы рассердить оленя, то, без сомнения, залез бы под стол.
Рост Жан-Родена впечатлял не меньше, чем его рога, и, глядя на него, все присутствующие задавались вопросом, слышал ли он признания своей провинившейся помощницы.
— Итак, Пикорина, в этом году мы участвуем в конкурсе Лесного фестиваля?
— Ну, я имела в виду… Я подумала, что будет жалко, если вы не станете выставляться в этом году, и…
— Мне не терпится посмотреть, что ты там приготовила от моего имени, — прогремел олень, допивая свой кофе одним глотком. — Господа, мы идём в лес, и вы идёте с нами.
— О, конечно, если вам так угодно, мы могли бы сделать небольшой крюк, у нас ещё осталось немного…
— Господин Лис, я не задавал вам вопросов.
— А, э-э-э… Да, конечно… Мы… Мы идём с вами, — ответил Арчбальд, шумно сглотнув слюну.
Чтобы добраться по лесным тропинкам до хижины, над которой Пикорина трудилась во славу своего наставника, не покладая клюва и крыльев, потребовалось всего несколько минут. За время недолгого пути Арчибальду и Бартоломео стало казаться, что несчастная птаха с радостью спряталась бы под толстым слоем снега, который они приминали своими башмаками. Олень Жан-Роден шёл следом за ними, словно желая воспрепятствовать любой попытке побега, и его гордо воздетые рога сбивали сухие ветки, нависавшие по неосторожности некоторых лиственных деревьев слишком близко над дорогой.
Наконец они добрались до полянки, окружённой ёлками в белоснежных одеяниях, с которых кое-где свисали плети омелы.
— Мы… Мы пришли, господин Олень. Бот тут, под этими покрывалами…
— Я знаю, Пикорина, — признался Жан-Роден. — Я тут уже бывал. Неужели ты и в самом деле думала, что я не замечу твоё нелепое поведение? После десяти лет, проведённых с тобой бок о бок, я могу читать тебя, как открытую книгу. Но я пришёл сюда не для того, чтобы ругать тебя, моя милая Пикорина.
— П… Правда? — пролепетала зеленушка.
— Нет, напротив. Мы пришли сюда, чтобы поздравить тебя. Господа, — провозгласил Жан-Роден, широким жестом срывая покрывало, — приглашаю вас полюбоваться творением Зеленушки Пикорины, второго скульптора, работающего в Мастерской Оленя!
С момента своего приезда на Просеку ни Арчибальд, ни Бартоломео не видели такой красивой избушки. С помощью своего клюва и зубила, и, конечно, также благодаря своему богатому воображению Пикорина сумела создать скульптуру, в которой воплотилась вся красота разнообразных сортов дерева, с которыми она работала. Домик с дверью на петлях, цветными стёклами в окнах и колокольчиком у входа поразительно напоминал «Книжный магазин Зелёного Бора».
— Это великолепно, Пикорина! Какая потрясающая идея! — громко повторял Арчибальд. — Вам удалось построить не просто деревянную избушку, а самое настоящее дерево, подумать только — деревянное дерево! — и я убежден, что вы получите приз!
— До конца дней своих я не забуду того, что здесь случилось, клянусь потрёпанной вороной, — ответила ему Пикорина в то время как развеселившийся Жан-Роден обсуждал с Бартоломео организацию праздника. — Одно скажу точно: несмотря на то что господин Олень сделал меня своей помощницей, я не могу себе представить, что моя хижина сможет победить.
