Жаркое лето сорок первого - Рыжий
Если честно, я очень сильно удивился, когда услышал нелепый сигнал «полуторки», а потом, когда посмотрел в небольшое круглое зеркальце, едва не выматерился – незнакомый немецкий гонщик, должно быть, предок того самого Шумахера, явно наплевал на все возможные правила дорожного движения и нормы перемещения армейского транспорта, гнал на весьма высокой скорости. Лёгкую машинку кидало из стороны в сторону. В какой-то момент мне даже показалось, что на следующей кочке этот немец влетит в нас! Именно поэтому я плавно притормозил, стараясь удержать пусть и весьма мягкий, но всё ещё не самый приятный в управлении «Опель».
Через десяток минут после появления «бешенного газика», Тёма передал новую команду:
-Второй поворот, направо.
Я постепенно начал сбрасывать скорость. Первый поворот проскочили, обдав выхлопными газами и пылью повозку с каким-то местным дедком. А вот когда показался второй поворот, я, не скрываясь выругался:
-Да что за нахрен-то?
Мы постепенно приближались к стационарному посту. Перед самым поворотом немцы установили настоящий шлагбаум, воткнули на обочине будку, наспех окрашенную в черно-белую «зебру». Я отчётливо видел сразу две пулемётные позиции, выложенные мешками с песком. Да и полугусеничный бронетранспортёр, торчавший высокой громадиной чуть в стороне, добавлял внушительности.
Судя по копошившимся с палатками по правой стороне дороги немцам, они здесь обосновываются надолго!
-Тормози и поворачивай! – Приказал Артём.
От неожиданности я выжал педаль тормоза в пол. Педаль начала бить в ногу, но автомобиль послушно начал тормозить.
-Колея справа! Едва заметная! Туда! – Хриплым от волнения голосом, показал мне направление движения Артём.
Я присмотрелся и обнаружил едва заметную примятость травы, послушно поддал газу, и, свернул направо, в сторону от дороги, где нас ждала западня…
Глава 7
Когда мы прошли около полутора сотен метров по неглубокому оврагу, скрываясь от возможного наблюдения со стороны, за спиной раздался хлопок. Артём улыбнулся – сработал его подарочек, видимо немцы с организовываемого блокпоста заинтересовались одиноким грузовиком, который так резко изменил направление своего движения.
Я тяжело выдохнул – обидно было бросать добытый с боем грузовик, но что делать, если я не разглядел, как это едва заметное «направление» поменяло направление своего движения? Да, звучит по-дибильному, но так и есть! Эта «недодорога» как-то неожиданно превратилась в заросший травой и высоким кустарником овраг. Сам овраг был не то, чтобы очень глубоким, так, по пояс взрослого человека, примерно, но обладал обрывистыми склонами, вот мы и «нырнули», плотно засев днищем…
Ой, какого взгляда от товарища старшего лейтенанта тогда я удостоился!
А потом всё было просто. Похватали снаряжение. Каждый взял запасное оружие, по немецкому рюкзаку (помимо своего), и, навьюченные как самые натуральные ишаки, мы двинули в сторону, которую указал нам Артём. По дну этого заросшего травой оврага.
Поначалу идти было сложно. Каждый из нас то и дело цеплялся своим грузом, формой или оружием за ветки. Пару раз я даже споткнулся о незамеченные в траве коряги, но смог устоять на ногах. А вот товарищ военфельдшер упала и подняться на ноги смогла только благодаря товарищу старшине, который не захотел бросать ДП в грузовике.
А мне не повезло. Как виновному в потере транспорта, помимо своих вещмешка и ППШ, я тащил еще и немецкий ранец, немецкий же карабин и немецкий автомат.
Вообще, наша компания выглядела странно. Я и Артём – в немецкой форме. Два бойца – в маскхалатах. Ещё и девушка в командирской форме. И все с кучей снаряжения.
В общем, вскоре мы выдохлись. Примерно через километр-полтора. Особенно сильно выдохлась военфельдшер (она же девушка), и… я – который не привык по пересечённой местности таскать с полсотни килограммов груза. Нет, насчёт полусотни, я, может быть, и перегнул палку, но в целом – идти было тяжело.
Ещё, как на зло, солнце припекало.
Среди нас всех, только Артём и шагал бодро, успевая то уйти немного вперёд, то приотстать, чтобы прислушаться.
А на окраине оврага он приказал двинуться дальше всем, кроме меня. Когда наши спутники и товарищи по несчастью отошли, Тёма спросил:
-Что, Серёга, тяжело?
Я несколько раз интенсивно кивнул, соглашаясь.
-Знаешь, что нужно делать, когда тяжело?
Я несколько раз отрицательно покачал головой. Сил на разговоры не было.
-Бросать лишнее. – Ухмыльнулся Артём, после чего и сказал. – Вот свой ППШ и бросай. Сколько там у тебя патронов в диске?
-Треть диска. – Смог выдавить из себя я. – Тёма, такой редкий ствол в руки попал! Как его бросить?
-Легко и просто. Пока шли по оврагу, наследили мы знатно. И немцы по нашему следу пойдут, однозначно. С полтора десятка минут мы у них выиграли, но этого мало. Вот пусть и заинтересуются они неизвестным для них оружием. Потратят время. – Улыбнулся Артём, незаметно достав из кармана немецкое «Яйцо», гранату М-39, коими он вполне успешно заминировал кабину грузовика. – Боец Поляков, выполнять приказ!
Последние слова прозвучали так, как могли бы звучать только из уст настоящего, повидавшего разного, кадрового офицера: веско, коротко, ёмко, не оставляя возможности и даже желания как-то воспротивиться. Мне только и осталось, что подчиниться.
-Только пустой диск вставь. Остаток патронов отдашь старшине. – Мягче сказал Артём.
Дождавшись, пока я переставлю магазины местами, Тёма осмотрелся по сторонам, и, выбрав удобное место, положил на землю протянутый мною автомат, после чего коротко приказал:
-Догоняй остальных!
Я послушно побрёл в направлении, куда старшина повёл людей, а Артём остался возиться с гранатой и автоматом…
Второй взрыв мы не услышали. Как и третий. Имеющий какой-никакой опыт постановки простейших минно-взрывных заграждений, обучавшийся на опыте Великой Отечественной и последующих войн старший лейтенант мог дать фору некоторым взрывникам из этого времени в изобретательности постановки минных ловушек. Нет, были и в этом времени своеобразные «уникумы», задающие тенденции развития военной науки и военного ремесла – например, Илья Григорьевич Старинов, в Испании, когда его группа захватила полевую кухню, загрузила её взрывчаткой и оставила её на середине моста, после чего кухня была взорвана, а мост через реку Аликанте разрушен – но таких специалистов под рукой не было, а был старший лейтенант Артём, который имел в
