Кто? «Генсек вождя» Александр Поскребышев - Алексей Александрович Бархатов
Нашел смышленого, энергичного паренька в сельской глубинке и перевез в Ленинград еще Киров. Но именно Жданову был обязан Кузнецов своей стремительной карьерой, да и сейчас ведь именно он продвинул Алексея Александровича, всего год после него поработавшего первым секретарем Ленинградского обкома, за собой в Москву. Сделал секретарем ЦК, с благоволения Хозяина отдал важнейший участок работы с кадрами, а затем и наблюдение над всесильными органами юстиции и госбезопасности.
Вечер начался с традиционного для семейства Ждановых музыкального вступления. Андрей Александрович на рояле играл действительно очень хорошо и вдохновенно. А когда не было рояля, то и на аккордеоне. Сталин ради него на даче оба этих инструмента завел и очень любил его слушать.
На вопросы непосвященных Жданов охотно отвечал, что обязан этим умением матери Екатерине Павловне, окончившей некогда Московскую консерваторию. При упоминании дорогого имени черты его приятного лица становились еще более мягкими, а глаза всегда наполнялись особым блеском. После смерти отца, профессора богословия, все воспитание сына и трех дочерей легло на ее плечи.
Судя по всему, настроение у Андрея Александровича было неплохое. Для начала он выбрал для исполнения какой-то энергичный и задиристый мотив. Улыбаясь, яростно и весело ударял пальцами по клавишам. Казалось даже, что в ритм мощным аккордам вздымались не только руки и плечи, но и все его тучное тело подпрыгивало на круглом фортепьянном стульчике. Затем включился и его приятный мягкий тенор: «В бананово-лимонном Сингапуре, в буре, когда у вас на сердце тишина…» С нарочито-комичным жеманством под аплодисменты двух дам он спел Вертинского, а затем, уже серьезно, народную песню «Не спи, казак».
Когда рояль и голос замолкли на фразе «Бегите, русские певицы, спешите, красные, домой: чеченец ходит за рекой», Хозяин, улыбаясь, добавил: «А нам бояться некого!» Встал и пригласил гостей в сад.
Теплый вечер чрезвычайно располагал к тому. Кузнецов, приехав по обычаю вместе с супругой, поначалу удивился. Ожидал встретить здесь и других завсегдатаев ждановских вечеринок – руководителя Госплана Вознесенского, нижегородского воспитанника Жданова, 39-летнего Михаила Родионова, который от первого секретаря Горьковского обкома партии сразу же шагнул на должность председателя Совета министров РСФСР, сменив ушедшего в союзный Совмин Косыгина, стал членом Оргбюро ЦК ВКП(б) и депутатом Верховного Совета СССР, Георгия Попова, два года назад возглавившего московских партийцев, наконец, еще одного Кузнецова, Александра, личного помощника Жданова. Все они уже давно были знакомы семьями. Андрей Александрович как-то в начале войны при командующем Ленинградским фронтом генерале Попове обронил фразу, что вовсе не случайно самые распространенные у нас фамилии Кузнецовы да Поповы – на кузнецах да попах Русь веками и держалась.
Но в этот вечер никого из привычной компании не было. И Алексей Александрович понял, что ужин предстоит не совсем обычный. Поговорить действительно было о чем – вчера Сталин отбыл на традиционный летний отдых, на Черное море. «На хозяйстве» в ЦК остались Жданов и Кузнецов.
В беседке у накрытого стола стояли всего четыре плетеных кресла. Причем радушная хозяйка Зинаида Сергеевна довольно быстро увела подругу, тоже Зинаиду, с собой на веранду, оставив мужчин наедине. Она была младшей сестрой всеобщего любимца, скоропостижно ушедшего в майские победные дни секретаря ЦК Александра Щербакова, и прекрасно понимала: если никто больше не приглашен, значит, у мужа со старым соратником намечен какой-то серьезный и важный разговор.
Перед уходом супруга многозначительно перевела взгляд на открытую бутылку вина на столе и получила в ответ покорный кивок мужа.
Андрей Александрович действительно доверял своему выдвиженцу и проверенному товарищу, не раз имел возможность убедиться в верности своего выбора. Был благодарен, что цепкий и настойчивый второй секретарь полностью заменил его и в таких деликатных делах, как особые тройки и контроль над УНКВД. Поскольку по решению Политбюро ЦК ВКП(б) от 16 апреля 1937 года Жданов должен был работать в Москве не десять дней в месяц, как раньше, а один месяц из двух, то на участие в судебных заседаниях времени как бы не хватало. При этом ему нередко приходилось слегка присмирять революционный пыл Кузнецова, «подрессоривать» резкие решения по поводу тех или иных попавших под «чистку» прежних товарищей. Но это было все же лучше, чем самому регулярно бывать в сером здании на Литейном, из окон которого, как тогда поговаривали, Сибирь видна.
Хорошо помнил он и прозвучавшие клятвой кузнецовские слова, произнесенные еще в ноябре тридцать седьмого на собрании избирателей Волховского района: «Считаю большим счастьем работать под руководством товарища Жданова. Под его руководством я буду и впредь громить подлых фашистских агентов, троцкистско-бухаринских вредителей, шпионов, диверсантов, бороться за чистоту рядов нашей великой коммунистической партии».
Хотя, чего скрывать, бывало, и ревновал. Как во время блокады, когда второй секретарь с горящим взором выступал перед ополченцами на передовой, держа за руку четырехлетнего сына Валеру. Жену и дочерей эвакуировал в Челябинск, а сына оставил и везде брал с собой, укрепляя тем веру ленинградцев в то, что город не будет сдан. А ведь Меркулов уже, как и в Москве, получил задание подготовить важнейшие объекты и мосты города к подрыву. Но паники удалось избежать.
А.А. Кузнецов прикрепляет А.А. Жданову медаль «За оборону Ленинграда». 1943. [РГАСПИ. Ф. 77. Оп.1. Д. 1008. Л. 124]
Андрея Александровича тоже едва ли можно было отнести к трусам. И оратор он был редкостный, и энергии и работоспособности хватало на троих, и в обаянии ему никак не откажешь. Бывал не раз и на передовой, и на главном наблюдательном пункте на чердаке Дома Советов, регулярно обстреливаемого фашистами. Однако здоровье, грудная жаба и диабет вынуждали все же отдавать предпочтение кабинету и бомбоубежищу в Смольном, где сосредоточился центр управления не только городом, но и фронтом. Однажды сердце прижало так, что его с инфарктом на пару месяцев пришлось секретно и срочно эвакуировать в московскую клинику.
Второй секретарь Ленинградского горкома ВКП(б) А.А. Кузнецов. 28 мая 1938. [РГАСПИ. Ф. 77. Оп.1.Д. 1008. Л. 102]
Не раз вспоминались ему собственные гордые слова, сказанные за пять лет до войны на партийном съезде: «Если фашизм осмелится искать военного счастья на северо-западных границах Советского Союза, то мы, поставив на службу обороны всю технику, которой располагает промышленность Ленинграда, нанесем ему под руководством железного полководца армии Страны Советов тов. Ворошилова такой удар, чтобы враг уже никогда не захотел Ленинграда».
Всю технику-то на службу обороны поставили. Рабочие батальоны, а порой и моряков
