Путь Инквизитора. Том 3. Божьим промыслом - Борис Вячеславович Конофальский

— Ну входите, — предложил ей барон. — Максимилиан, благодарю вас.

Максимилиан ушёл, а Волков, закрыв дверь, прошёл к камину и столику, на котором стоял графин с вином.

— Кажется, я видел вас с графиней, — произнёс он. — Вы её товарка.

— Да, господин генерал. Меня зовут Амалия Цельвиг. Графиня приносит вам извинения, она не смогла прийти и прислала меня… скрасить вам досуг.

— Она не смогла прийти? — переспросил генерал. Всё это казалось ему неприятным, он продолжал тревожиться. — Отчего же?

— Не смогла, её пригласила на танец высочайшая особа.

«Герцог пригласил её на прощальный танец? Может, это и хорошо, может, это успокоит её?». Тут генерал немного успокоился. Вот только одно ему не очень нравилось.

Брунхильда прислала её вместо себя, себе на замену, а значит, эта Амалия Цельвиг знает, что генерал близок с графиней.

«Интересно, что знает о нас с Брунхильдой эта женщина: что я не брат графине или то, что я из тех болванов, которые имеют своих красавиц-сестёр?».

Впрочем, сейчас он этого выяснять не собирался, возможно, из-за того, что мечтал о женщине с того момента, как вернулся в гостиницу, а может оттого, что изрядно выпил за вечер; в общем, он налил вина в стакан и поднёс его Амалии.

— И что же, вы сможете скрасить мой досуг?

— Я буду очень стараться, — заверила его женщина, смущённо улыбаясь и беря стакан.

Её ручка выпорхнула из-под плаща, и тут генералу пришло время удивляться, ведь на руке, кроме перчатки, не было никакой ткани. А должен был быть рукав платья. Тогда генерал чуть раздвинул полы плаща. Причём женщина совсем не противилась этому, она лишь продолжала так же смущённо улыбаться. И его предположение оправдалось, под плащом у Амалии были лишь башмачки, чулки да перчатки. А тело её было свежее, сбитое; она, может, и не примеряла корон первой и второй красавицы земли, но вызвать желание у любого мужчины могла без всякого труда.

— О, неожиданно. Как любопытно, — произнёс Волков, разглядывая женщину и тоже улыбаясь.

— Время позднее, — пояснила та, — вы после бала устали, наверное, вот я и решила не утомлять вас долгими ожиданиями.

— Вы умница, — сказал генерал, — терпеть не могу все эти ваши ленты, шнурки и застёжки, пока вас развяжешь, иной раз и желание пропадёт.

Он помог ей снять плащ.

⠀⠀

*⠀ *⠀ *

⠀⠀

Очаровательной женщине поутру пришлось дать карету, ну не идти же ей до замка герцога пешком в одном плаще. Мало ли что… Ещё он дал ей в подарок один гульден, который та с радостью взяла. Его так и подмывало спросить у неё перед уходом, что она знает про их отношения с графиней, но, подумав немного, он решил спросить об этом у самой Брунхильды. А когда Амалия уехала, он велел подавать себе завтрак. И завтрак требовал себе такой, чтобы хватило до ужина.

⠀⠀

⠀⠀

Глава 43

⠀⠀

А тут пришла и оттепель. Мёрзлые, крепкие дороги размокли. Длинные лужи, грязь. «Как раз к дальней дороге».

Он и поехал не спеша, выехал ещё засветло. Надо было ехать-торопиться, но генерал приказывал останавливался, если узнавал, что трактир у дороги хорош. Там требовал себе хороших вин или свежего пива, лучших комнат, долго завтракал и выезжал не по утру, а уже ближе к обеду. Так он смог, не торопясь, нагнать свой отряд к концу четвёртого дня путешествия, у города Шнепфендорф. Там же, в мерзком клоповнике, что считался лучшей гостиницей города, устроил своим офицерам обед. А утром отправил майора Дорфуса с капитаном Лаубе и двумя сержантами вперёд, чтобы они подготовили бараки до прихода отряда. Но, кроме этого, генерал хотел знать, как примет местная власть приход его людей в город. Он хотел, чтобы офицеры выяснили обстановку в городе, чтобы у него не было по приходу всяческих неприятных неожиданностей.

И неожиданностей не произошло. Когда отряд подходил к городу, и Карл Брюнхвальд сделал привал, чтобы солдаты хоть немного счистили с себя и лошадей дорожную грязь, начистили кирасы и помыли знамёна. Как раз приехал Дорфус и сообщил:

— В городе нам не рады.

⠀⠀

Волков и Брюнхвальд переглянулись; они именно о том и говорили за день до этого. Ещё бы! Когда это вольные города жаловали чужие гарнизоны?

— Бургомистр и семь городских сенаторов из двенадцати — люди нашей веры, но даже они весьма к нам не расположены, — продолжал майор. — Среди людей простых у нас есть сторонники, думаю, что и среди попов тоже будут, но вот купчишки от нас нос воротили, был один, который даже говорить не захотел о продаже фуража: дескать, не будет для вас фуража в нашем городе.

— Еретик, сволочь! — сразу определил Брюнхвальд.

— В том-то и беда, что нет… говорил, что ходит к причастию.

Карл настроен серьёзно, он смотрит на генерала и произносит со значением:

— Может, пошлём вперёд нашего славного Юнгера, пусть со своими кавалеристами прокатится.

— Предлагаете взять ворота? — с сомнением спрашивал генерал. Дело было обычное — пока противник не знает о приближении войска, небольшой и быстрый отряд высылается вперёд, чтобы захватить хотя бы одни ворота и не дать закрыть их до прихода главных сил. Такое действие было безусловным актом агрессии. И Волкову очень не хотелось с самого начала злить и так негостеприимных горожан.

— Может, так оно и надо, — поддержал полковника майор Дорфус. — Подойдём, а они запрут ворота перед нашим носом.

Да, конечно, это был серьёзный аргумент. Волков даже и не представлял, что напишет в Вильбург фон Реддернауфу, случись подобное. Закрой горожане перед его отрядом ворота, и дело можно было считать полностью проваленным. Но и захватывать ворота было страшно. А вдруг ещё ротмистр Юнгер впопыхах да сгоряча зарежет кого, кто попытается ему противиться? Вот тебе и заваруха. Тут и стражники осерчают, и горожан на помощь позовут. И начнётся… Нет, нет, нет… Карл прекрасный солдат, но он всегда был груб и прямолинеен. Дорфус более тонок, всё видит, быстро думает, но у него ещё мало опыта. Особенно по части дипломатии. Волков же в этом деле поднаторел, он и с горцами смог замириться, и в Малене его слово стало весомее прочих, да и со своим всесильным сеньором помирился. Хотя тот и был злопамятен. И в этой ситуации, он это прекрасно понимал, ему нужно было действовать тонко. Очень тонко.

— Юнгера мы никуда посылать не будем, — произнёс он после раздумий, — будем действовать тихо и вежливо, а посему вместо Юнгера поеду