Князь: Попал по самые помидоры 18+ - Гарри Фокс

Я задышал глубже, пытаясь совладать с нахлынувшими чувствами — возбуждением, растерянностью, внезапной надеждой.

— Ты… ты правда думаешь, я могу справиться с этой угрозой? Сам? — спросил я, и мой голос прозвучал хрипло.

— Справиться? Драконик мой, ты ее сотрешь в порошок, — прошептала она, не прекращая своих опасных ласк. — Но… — ее голос стал игривым, — … тебе нужны свидетели. Маленький, личный отряд. Чтобы они видели своего князя. Видели его мощь. Его ярость. Его… имбовость. Чтобы потом рассказывали легенды и лизали тебе туфли от восторга. Это же весело, да?

В ее словах была своя, извращенная логика. Логика бога, для которого все — просто игра.

— А где же тетя? И тесть? — вдруг спросил я, вспомнив о них. — Почему они не здесь? Почему не помогают?

Роксана на мгновение замерла, а затем тихо вздохнула у меня над ухом, ее дыхание стало холоднее.

— Ах, твоя милая тетушка… и ее верный пес-воин. Они… — она сделала паузу для драматизма, — … тайно бежали. Прямиком в Аскарон. Пока ты отходил от массового психоделического трипа.

Ее слова впились в меня как нож.

— Что? — я попытался вырваться из ее объятий, но она держала меня с нечеловеческой силой.

— Она решила, что ты… расходный материал, — продолжила Роксана, ее тон стал насмешливым. — Пока армия Вильгельма давит тебя здесь, она соберет свои силы в Аскароне и ударит им в тыл. Захватит все королевство Эрнгард. Красиво, да? Пожертвовав тобой, своими же аристократами, что застряли здесь, и… частью своих людей. Холодный расчет. Я бы даже оценила, если бы не было так скучно.

Ярость, горячая и слепая, ударила мне в голову. Предательство! Марицель использовала меня, использовала мою свадьбу, навязала мне Лиру, устроила этот цирк, а теперь просто… сбежала! Бросила на растерзание!

— Эта сука! — проревел я, сжимая кулаки. — Я ей…

— Тссс-с-с, успокойся, мой имбовый дракончик, — Роксана снова прижалась ко мне всей грудью, а ее рука сжала мой член чуть сильнее, уже не лаская, а скорее контролируя, утихомиривая. — Злиться — это так по-человечески… и так бесполезно. Вместо ярости… лучше направь эту энергию. На тех, кто действительно стоит перед тобой. Покажи им, кто тут имба Прайм. А с тетушкой… — она хищно усмехнулась, — … мы еще разберемся. Уверяю тебя, ее падение будет… очень зрелищным. И для тебя… очень приятным.

Ее слова звучали как яд и мед одновременно. Гнев никуда не делся, но он начал трансформироваться, перенаправляться. Смешиваться с темной, животной уверенностью, которую она во мне разожгла.

Я закрыл глаза, чувствуя ее холодные пальцы на своем горячем теле, ее пьянящий запах, ее безумные шепотки. Война, предательство, неминуемое поражение… Все это отступило на второй план перед одним простым, соблазнительным обещанием.

Я — имба. И сейчас я это докажу.

Роксана прошептала мне в самое ухо, ее губы едва касались кожи, а дыхание обещало запретные миры:

— А когда ты победишь и захватишь весь Эрнгард… — ее рука ласково провела по моей груди, — … то сможешь трогать… и делать что угодно… с моими божественными булочками. Даю слово Богини.

Она медленно, чувственно облизла мою щеку, оставив на коже пьянящее жжение и запах спелого граната. И исчезла. Словно ее и не было. Только легкая рябь в воздухе да томящая пустота внутри меня напоминали о ее визите.

Я стоял, словно зачарованный, кожа все еще хранила фантомное касание, а разум бурлил от пьянящих обещаний и внезапно расцветшей уверенности. Я — имба. Прайм. Во мне пульсирует всемогущество.

В этот момент дверь в кабинет с грохотом распахнулась, и влетел Годфрик. Он был красен, потен, дышал так, будто пробежал марафон в полном снаряжении.

— Господин, я… я… — он тяжело хватал ртом воздух, опершись о косяк. — Все, что смог… Триста.

Я обернулся к нему, и моя улыбка была широкой и безумной.

— Отсоси у тракториста, — бодро бросил я.

Годфрик замер, его мозг явно пытался обработать эту бессмысленную с точки зрения логики, но наполненную непонятной энергией фразу.

— Что?

— Забей. Триста человек? — переспросил я, подходя к нему.

— Да, — выдохнул он, вытирая пот со лба. — И еще сотню, может, сможем собрать по пути из ополчения. Но этого же мало… Против нас там…

— Не очкуй, — я важно подошел к нему и положил руку на его массивное, потное плечо. — Выдвигаемся. Я разъебу их. Ведь я… — я сделал драматическую паузу, глядя ему прямо в глаза, — … имба максимум ПРАЙМ.

Лицо Годфрика стало идеальной маской полнейшего, абсолютного, первозданного недоумения.

— Чего… блять? — выдавил он.

— За мной, мой верный генерал, — провозгласил я, направляясь к двери, словно уже веду за собой несметные полчища. — Этот мир падет перед нами.

Смена кадра.

Райский сад. Место, где понятия времени и стыда теряли всякий смысл. Воздух был густым и сладким, как нектар. Пели невидимые птицы, а вместо солнца в небе сияли два сплетенных светила, отливавших перламутром. В центре сада, на роскошном ложе из пушистых мхов и лиан, возлежала Роксана. Она лениво потягивала вино из хрустального кубка, а другой рукой отправляла в рот сочные ягоды винограда.

— Аахахаха! — ее смех, звонкий и ядовитый, разносился по саду. — «Имба максимум ПРАЙМ»! Что за чушь собачья!

Она так хохотала, что неловким движением опрокинула кубок. Темно-рубиновое вино широкой струей пролилось на ее белоснежное, почти прозрачное одеяние, смочив ткань на груди. Мокрая ткань тут же обнажила очертания двух идеальных, твердых сосочков, проступивших сквозь шелк. Роксана даже не обратила внимания, продолжая смеяться.

— Неужели он в это поверил? Этот наивный щенок! — она закинула голову, ее длинные черные волосы рассыпались по мху. — Я с радостью посмотрю, как эта ледяная сучка Элиана сама насадит его на свое копье за все унижения! Вот будет умора! Мои булочки он захотел! Ахахаха! Аж встал у него, бедняжка!

К ней приблизилась нимфа. Она была совершенно голая, и ее тело казалось высеченным из самого живого, теплого мрамора. Ее кожа отливала перламутровым светом, будто ее только что вынесли из морской пучины. Длинные волосы цвета морской волны спадали ей на плечи и спину, скрывая и одновременно подчеркивая изгибы груди. А ее глаза были ярко-изумрудными, бездонными, как омуты в лесных озерах. Она была воплощением дикой, природной чувственности.

— Но Вы же поклялись ему, моя богиня, — пропела нимфа, ее голос звучал как шелест листьев. Она наклонилась, чтобы наполнить кубок Роксаны, и ее обнаженная грудь мягко коснулась руки богини.

— Да он умрет после первой же атаки! — фыркнула Роксана, с наслаждением разглядывая нимфу,