Стой, курица!, или глэмпинг «в гостях у сказки» - Марина Эльденберт
Мы вернулись на кухню, и долго сидели бок о бок, пока я делилась всем, что наболело. Дом тихонько дышал, слушая мой рассказ, и ветер, подхватывающий и опускающий кружевные занавески, приносил ароматы сада. Кот в позе сфинкса дремал у меня на коленях, и его размеренное тихое урчание порой подхватывала своим скрипучим кудахтаньем белая курица, пушистым облаком замершая на диване.
Глава 4. Трое из ларца и мухоморная настойка
После нашего откровенного разговора я спала как убитая, а проснулась от голоса бабушки, которая ругалась где-то снаружи. Судя по всему, петух опять повыдергивал курицам перья на спине — такое часто слушалось, когда самцы «топтали» самок.
— …И теперь ходят с проплешинами! — доносилось издалека. — Клава, мочи нет, где эти твои наспинники, фартуки, плащи… или как их там?
— Дошиваю!
— Давай, сколько есть, пока у меня ещё остались целые клуши. Этот, прости Господи, озабоченный, им покою не дает…
— Да не болеют — и хорошо! Ты им витамины давала? Мне Славик червей накопал после дождя — жирных таких, сочных!
— В лесу?
— Там, у рогатого пня. Ну, где поганок много.
— Сходить, что ли, тоже?
Мне нравилось просыпаться с открытым окном и слушать деревенские разговоры. У бабушки были замечательные соседи: боевой дядя Кирилл, живший один, и Клавдия Антоновна с Вячеславом Олеговичем — прекрасная пожилая пара, державшая грозу всех Лузянок — быка Дормидонта. Появился он у них неожиданно: когда хозяйство неподалёку захирело, Дорика хотели отправить на убой, но по просьбе Клавдии Антоновны продали им.
Бык был не холощеный, он покрывал местных коров для приплода, а семейство Марганцовых получало с этого прибыль. Правда, Вячеслав Олегович еще и умудрялся на Дорике пахать, хотя характер у быка был прескверный. Местные боялись его, и я, видя издалека эту тушу, вполне разделяла страх окружающих.
— Лисонька, ты проснулась?
— Да, бабуль. — Я потянулась и сладко зевнула. — Скоро спущусь.
В деревне подолгу в постели не валялись, но бабуля, конечно, не стала будить меня спозаранку. Часы показывали девять: самое время приступать к делам. События вчерашнего дня поблекли, хотя я то и дело вспоминала улыбку Елисея, садящегося в джип с гостинцами в руках. У меня ведь даже его телефона не было! Как я заберу машину, чем платить за ремонт? Конечно, кое-какие накопления у меня были, но хватит ли их?
Я умылась и оделась в удобные старые джинсы и голубую свободную рубашку. Подумав, заплела волосы в косу, а сверху нацепила кепку.
— Доброе утро, солнышко, — улыбнулась бабуля. — Я сделала омлет, хлеб и масло свежие, Лариса принесла. Помнишь ее, она молочкой занимается?
— Да. У нее очень вкусный домашний сыр.
— Угу. Вот у меня все яйца покупают, у Алешиных — ягоды. А баба Стеша грибы продает.
— Та самая Степанида Ивановна? — отозвалась я, делая себе растворимый кофе. — Ведунья?
— Она. Не поверишь: до сих пор все сама, резвая, еще и нас лечит!
Про заговоры и настойки местной ведьмы я знала всегда, но ни разу с ней лично не встречалась, только видела издалека, как сухая, небольшого роста женщина с длинными белыми косами уходит в лес или возвращается из него. Ей было уже больше девяноста лет, жила она одна, и уважали ее не меньше председателя. Ходили слухи, что она помимо трав и грибов еще и порчу наслать могла, но наказывала только плохих людей. В действенность всех перечисленных способов мне верилось с трудом, хотя женщину эту я немного побаивалась.
За завтраком я просмотрела вакансии и отправила в два места свое резюме, а потом надела выданный бабушкой фартук, вооружилась мотыгой и отправилась в огород — бороться с сорняками. Особенно противными были колючие, растопыренные. Их можно было выдрать только в перчатках.
— Или взять огнемет, — пробормотала я. — Бабуль, а вот эта штуковина опасна?
По моей перчатке карабкался здоровенный паук с белой жопкой, и бабушка рассмеялась.
— Брось его куда-нибудь… Вон, в ящерицу!
А ведь я и забыла, сколько милой живности здесь обитало! Это была не квартира с редкими сенокосцами, комарами и мухами, здесь можно было встретить кое-что пострашнее. В итоге при виде шершня я сбежала на кухню, а оттуда по совету бабушки отправилась прогуляться в сельский магазин — прямо в рабочей одежде, разве что без фартука и перчаток.
— Купи себе мороженое, — улыбнулась она. — У нас пломбир хороший привозят.
— Спасибо, — улыбнулась я. — Ты не пойдешь?
— Полежу минут двадцать, набегалась, пока куриц ловила. Вернешься — познакомлю тебя с ними. И с козой, кстати, тоже.
— Что же не позвала? Я бы мигом их похватала и нарядила!
Бабушка рассмеялась.
— Они к тебе не привыкли. Удирали бы как от лисы, еще дольше бы гоняться пришлось. Это Глашка домашняя, ее и обнимать, и гладить можно.
Белая курица и правда была смешной: приходила за лаской сама, располагалась на коленях, смешно квокая, и балдела до тех пор, пока Тигр не прогонял ее, пихая лапой. Он тоже хотел, чтобы его гладили, и особенно сильно ревновал Глашу к бабушке. Что касается Бени, он любил всех, и на соседей лаял для проформы.
Я купила себе мороженое и решила прогуляться к ближайшему озеру — самому маленькому в округе. Кое-где после дождя было трудно пройти и не запачкаться. Преимущественно в Лузянках жили пожилые люди, хотя попадались и молодые ребята, и дети.
Места здесь были прекрасные: холмы в цветах и травах, светлые березовые и ольховые рощи, озера и прудики, и густой смешанный лес, где водились кабаны, зайцы и лисы. Говорили, что в глубине чащи обитали и волки, но местных они не беспокоили. А вот лисы, бывало, наведывались, и почти всегда это заканчивалось печально именно для птиц. Помнится, дядя Кирилл даже устраивал ночную охоту, но так вредительницу и не поймал, а кур она передушила с десяток.
На отмели у кувшинок плескались ребятишки, и вместе с ними резвилась мелкая рыжая собачка. Валера любил мелкопородных собак, мы даже хотели завести той-пуделя или йорка… Хорошо, что не решились. Сейчас бы пришлось делить собаку, и для нее это точно был бы стресс.
Сердце охватила печаль. А была ли любовь? Или я выдумала ее, потому что боялась одиночества? Я доверяла Валере.
