Секретный ингредиент Маргариты - Лия Джей
«Абсент» всегда казался мрачным, но сегодня — особенно. Он похож на тронный зал Сатаны, созвавшего на пир всех тварей преисподней. Гирлянды красного стекла на стенах, бокалы в виде черепов и винные фонтаны на столах. Ощущение, будто кровь бьет из самих вен древнего монстра. Дресс-код — красный, черный и металлический серый. Диванчики переставлены: четыре круга ада на первом этаже и пять на втором. Язык сцены превращен в жертвенный стол. На нем, как змеи, извиваются две танцовщицы, облитые неоновой краской. Под ними уже шелестят купюры. Часть из них фальшивые, помеченные галочкой. Подсадные птички подкидывают их, чтобы гостям было проще распрощаться со своими деньгами, настоящими. Увидят, что кто-то кладет купюры, сработает стадное чувство, и они тут же полезут в свои кошельки.
Во время выступления мне накидывают на сцену немало чаевых. Особенно гости оживляются, когда я с поппинга перехожу на go-go, затем на тверк. Приподнимая юбку, опускаюсь по второй позиции на корточки. Взмахиваю хвостом и выезжаю в партер, проскальзывая одной ногой под другой. Розовые стрипы мерцают в свете софитов. Я наслаждаюсь каждым движением, уверена, и зрители тоже.
Со сцены меня провожают зачарованными взглядами. Один мужчина даже пытается меня усадить к себе за стол, хватая за юбку. Я осторожно высвобождаюсь и, грациозно цокая каблуками, направляюсь в зону персонала. Пусть заработать у меня сегодня не получится, но Пине я точно нос утру. Они с Лонгам выступают следующими, а значит, увидят, как девчонки сметают за мной со сцены деньги. Едва ли «золотая фифа» когда-нибудь столько получала за свои фотки в Telegram-канале.
Какая же у меня все-таки шикарная жизнь! Мной восхищаются. Меня любят. Я люблю свою работу, люблю Пашку. Осталось только долг выплатить, и я уверенно смогу сказать, что избавилась от всех проблем.
Свернув в коридор на первом этаже, я чуть было не натыкаюсь на Анфису. На щеках у нее блестит нарисованная чешуя, темные волосы забраны в хвост, у висков наклеены крупные жемчужины.
— О, Текила! Ты мне и нужна. Тебе букет передали.
Букет? Спасибо тебе, пресвятая Ланочка Дель Рей! Похоже, я все-таки не уйду сегодня с пустым кошельком.
Но к своему разочарованию конверта в букете я не нахожу. Среди бордовых роз, точь-в-точь таких, как мне обычно дарит Пашка, прячется только записка. Я разворачиваю ее, подставляя свету красных ламп над ресепшеном. Почерк кажется смутно знакомым.
«Давай забудем то, что между нами было, и останемся друзьями. Большее мне не нужно. Прости, что…»
Я перестаю слышать доносящуюся из зала музыку. Только бешеный ритм собственного сердца. По вискам будто бьют молотками. Зеленые лампы-бутылки прожигают глаза, металлическими лапами царапают горло, впиваются когтями в солнечное сплетение.
Разорвите уже мое сердце! Я перестану что-либо чувствовать, и мне станет легче.
Сминаю записку в руке, вонзая ногти в ладонь. Мне не нужно читать дальше, чтобы понять: он меня предал. Воспользовался, повеселился и выкинул. Сделал то, чего я больше всего боялась.
Я оказалась игрушкой — куклой, которая радовала глаз, пока стояла на витрине, была недоступной и желанной. А потом ее купили, сломали, и она вмиг оказалась ненужной.
Воронцов меня предал. Я знаю, это он. Роз ровно двадцать девять. Пересчитала три раза. Черная обертка и красная ленточка. Наверное, пожалел об утреннем подарке, когда я на прощание поцеловала его в щеку, и решил «исправить ситуацию» еще одним букетом. Не хотел он никаких отношений. Ему нужна была девочка для секса.
«Теперь все по-настоящему».
Никакого притворства, наигранной нежности и заботы. Только встречи раз в недельку, а между ними обычное приятельское общение, без свиданий, поцелуев в коридорах и игривых взглядов на лестнице. Друзья с привилегиями, так это называется?
«Больше никаких фиктивных отношений».
Никаких, Воронцов, как скажешь.
Роза, распустившаяся утром внутри моего сердца, сгорает в пламени обиды и серым пеплом опускается на все мои мечты. Шипы колют грудь, царапают уголки глаз, вызывая слезы, но я не позволяю им пролиться.
Серж слишком много времени и сил вложил в мой макияж. Я не позволю какому-то нахальному мажору его испортить. Романтик? Чуткая творческая личность? Я повелась на его красивые речи, мягкие взгляды и теплые прикосновения. Дура! Идиотка! Разве жизнь не учила тебя тому, что никогда не стоит полагаться на мужчину? Неужели, смотря все эти годы на то, как мать стелется перед отцом, ты не поняла, что на первое место всегда надо ставить себя? Верить только себе и любить только себя!
— Выкинь к черту эти розы.
Анфиса вздрагивает от моего ледяного тона. Потом, спохватившись, убирает букет под стойку.
— Тебя еще звали в випку. В четвертую. Передашь тогда Сангрии? А то мне еще надо разобраться с резервом одного столика. Там накладка вышла…
— Я сама станцую.
Анфиса выпучивает на меня свои огромные рыбьи глаза.
— Там стриптиз, Текила. Ты же…
— Я станцую.
Хочешь, чтобы я была шлюхой, Воронцов? Буду.
Но не твоей.
Я никогда не буду твоей.
Весь путь до четвертой випки я тереблю в руках записку. С ненавистью сминаю ее, отрываю кусочки и кидаю на пол, черный с красными пятнами софитов. Они мелькают под ногами, как опавшие лепестки роз. Я безжалостно давлю их каблуками. В сердце пусто, в голове тоже.
Заходя в випку, я скольжу безразличным взглядом по мужчине, остановившем меня тогда у сцены. У него непримечательная внешность. Я обращаю внимание только на голубые глаза с легким прищуром — у Стархова такие же — и блеск часов на руке, с прозрачным корпусом, как у Воронцова. Клиент предлагает мне самой выбрать песни. Я включаю готовый плейлист в рандомном порядке. Первые две песни не запоминаю, последней играет Easy to love — Bryce Savage. Топ и фатиновую юбку я снимаю еще на второй песне. К середине третьей раздеваюсь полностью. На гостя мне плевать. Его лицо застилает кальянный дым, и я представляю, что его и вовсе нет в комнате. Я танцую для себя. Для того, чтобы почувствовать насколько я хороша и убедить себя в том, что Воронцов бросил меня не потому, что я оказалась ему ненужной, а потому, что он просто не сумел разглядеть мою истинную цену. Я бриллиант, а он бездарный ювелир. Нет, даже грубый кузнец, способный только ковать цепи, отливать мечи и вонзать их в чужие сердца. Черствый, самовлюбленный
