Развод в 45. Я тебя не прощаю - Александра Салиева

К концу часа их становится больше, а я готова рвать на себе волосы.

Как мне всё успеть?

Но и отказать нельзя. Это то же самое, что заранее потерпеть грандиозные убытки. Лучше позже договориться о поставке меньших партий, чем вовсе потерять клиентов.

– Капец!

Я всё-таки запускаю пальцы в волосы, оттягивая их до боли, и осматриваюсь вокруг.

Так, ладно, без паники!

Если получу кредит завтра, закажу всё необходимое тоже завтра, то новое поле возможно будет засадить уже на этой неделе. Если ко всему прочему закупить ускорители роста к основным подкормкам, то в целом я должна буду всё успеть. Правда придётся временно и впрямь поселиться на ферме, чтобы отслеживать состояние цветов на вмешательство в их развитие. Но это не проблема. Да и не впервой мне справляться с критическими ситуациями. Разве что раньше не приходилось думать о других при этом. Например, о том, как Гром отреагирует на такое моё решение. Да и мне самой не хотелось бы с ним надолго расставаться. Ладно, тут тоже что-нибудь придумаю.

Успокоив себя таким образом, шумно и с облегчением выдыхаю.

– Отошла, красавица? – замечает и Гром изменения во мне.

– Да. Просто слегка переволновалась. Не ожидала, что придётся торопиться. Думала, у меня ещё есть время подготовиться к старту продаж. И начинать собиралась с малого. А не вот так, сразу всё, – развожу руками, указывая на зеленеющее поле за спиной.

Андрей на мои слова тепло улыбается, перехватывает мои руки, целует поочередно сперва левую, затем правую ладонь.

– Ты со всем обязательно справишься. Ты у меня не только красавица, но и большая умница, – заверяет всё с той же улыбкой. – Хотя ещё немного поволноваться, думаю, всё же придётся.

– Ещё немного? – переспрашиваю.

На этот раз он ничего не говорит. Только снова целует мои ладони. И тянет за собой к машине. Хочу сказать, что теперь, когда у меня появляются новые обстоятельства, нам нужно ещё немного задержаться, мы не можем так сразу уехать, но на самом деле мы никуда и не едем. Андрей открывает дверцу с пассажирской стороны, но не для меня, а лишь затем, чтобы дотянуться до бардачка, из которого достаёт что-то. Что именно, мне не видно из-за его широкой спины. Поначалу. Но, как только Гром оборачивается и вновь оказывается ко мне лицом, я даже дышать перестаю, заметив на его раскрытой ладони небольшую синюю бархатную коробочку – футляр для ювелирки.

– Помнишь, примерно месяц назад я предложил тебе выйти за меня, и ты согласилась, как только будет оформлен развод с Гришей? – произносит он негромко, но не ждёт от меня ответ, тут же продолжает: – Вряд ли в тот момент ты отдавала себе отчёт в том, насколько серьёзно я тогда это сказал, – улыбается, чуть прищурившись, отслеживая мою реакцию, – поэтому я решил подтвердить своё намерение, как только ты получишь свидетельство о разводе, – делает паузу, вкладывая бархатную коробочку мне в руку. – Правда, когда ты его сегодня получила, мы отправились к нотариусу, и момент был не очень подходящий. Поэтому я решил, что обязательно скажу тебе сразу, как только мы останемся наедине. Но потом опять что-то пошло не так, – усмехается, явно имея в виду события, из-за которых мы задержались по дороге на ферму.

Я тоже невольно улыбаюсь, вспоминая всё, что там творилось. И тому, что слышу от него дальше.

– Тогда я подумал, что стоит дождаться нашего возвращения домой, уж там-то нам точно никто и ничто не помешает. Но примерно с час назад, когда ты начала разговаривать по телефону, я осознал, что вполне вероятно нам снова что-нибудь помешает, а я без того жду вот уже тридцать с лет. И не хочу ждать больше ни одной лишней минуты. Если я хочу, чтобы случился подходящий момент, не стоит ждать, стоит создать его самому. Пусть и теперь, когда мы вместе, я знаю, что все эти годы ожидания были не зря. Если бы пришлось, я бы ждал тебя всю свою жизнь, до самого последнего вздоха, моя красавица.

Лёгкое прикосновение его пальцев к верхушке ювелирного футляра, и крышка медленно открывается, обнажая белоснежный бархат внутри. На его нежном фоне поблескивает обручальное кольцо из белого золота. Венчающий его центр небольшой бриллиант в искусной тонкой оправе словно дышит, пульсирует в такт биению моего сердца.

– Ты – моё самое большое счастье, моя единственная любовь, мой самый близкий и родной человек. Каждый день рядом с тобой наполнен особым смыслом, каждая минута с тобой – бесценна для меня. Я хочу провести с тобой всю оставшуюся жизнь. Хочу просыпаться и видеть твою улыбку, хочу засыпать, держа твою руку. Хочу быть рядом в радости и в горе. Всегда. Стань моей женой. Позволь мне сделать тебя самой счастливой женщиной на свете. Я обещаю любить тебя всем сердцем, беречь и заботиться о тебе каждый день нашей совместной жизни. Ты выйдешь за меня замуж, моя красавица?

Ну, конечно же, да! Тысячу раз “да”! Правда, вслух произнести этого уже не получается. Только с тихим писком повиснуть на мужской шее, чувствуя, как щёки обжигают жгучие слёзы невероятного счастья, а в груди принимается биться вдвойне сильнее. Впрочем, Грому и не нужны никакие слова. Он слишком хорошо изучил меня за все годы нашего знакомства, чтобы легко распознать и без них моё согласие. Хотя я всё равно заставляю себя произнести ответ:

– Да, Громов, да.

Я ему своё согласие ещё в первом классе дала, если уж на то пошло. И даже самостоятельно запечатлела нас в соответствующих нарядах. И пусть лишь спустя почти сорок лет они станут опубликованными, это не важно. Главное, что мы вместе.

Глава 20

– Ого! Ты точно моя мама? – доносится из-за спины голос сына, и я с улыбкой отворачиваюсь от зеркала, чтобы поприветствовать его.

А он, пройдясь по мне оценивающим взглядом, ещё и присвистывает.

– Отлично выглядишь! – добавляет с восхищением.

– Думаешь? – нервным жестом оправляю складки на белоснежном подоле.

– Не думаю – знаю, – улыбается Тимур, подходя ближе. – У меня самая красивая в мире мама. Уверен, крёстный тоже так скажет, как увидит тебя такую.

– Что у него самая красивая в мире мама? – смеюсь.

Тимур тоже хмыкает, переосмыслив сказанное.

– Но ты, правда, очень красивая, – добавляет уже серьёзнее. – Мне кажется, ты за отца выходила не такая красивая.

– Мы