Лед тронулся, тренер! Но что делать со стояком? 18+ - Игорь Некрасов
Но недолго музыка играла, недолго Леша танцевал. Потому что стоило мне закрыть глаза, как они вернулись. Все. С еще большей силой. И я понял простую и ужасную вещь: от себя не убежишь. Ни в дурацких блужданиях по чужим углам, ни в этом бесполезном спортзале. Демоны похоти сидят внутри. И самое поганое, что один из этих демонов — это я сам. Мое собственное, похотливое, слабое отражение, которое облизывается при виде любой попки и трепещет от властного приказа.
Словно зомби, я поднялся и побрел в комнату персонала, молясь всем богам, чтобы там никого не было. Нужен был глоток воды. Просто глоток воды. Просто передышка.
Судьба, как всегда, оказалась стервой с пугающим чувством юмора.
Дверь была приоткрыта. Я сделал шаг и замер на пороге, как мальчишка, подслушивающий под дверью родительской спальни.
За столом, в кресле, с царственной небрежностью сидела Татьяна Викторовна. В ее руке была фарфоровая чашка с дымящимся кофе, от которого тянулся тонкий аромат. Она была в той же одежде, но пиджак был снят и висел на боковинке диванчика, а тонкая рубашка мягко облегала торс, подчеркивая линию плеч.
Она подняла на меня взгляд, и в ее глазах, ясных и трезвых, вспыхнула знакомая, оценивающая искорка, от которой у меня внутри все привычно сжалось, а в паху предательски зашевелилось что-то теплое и налитое.
Ну вот, приплыли, Орлов. Антракт закончился, спектакль продолжается.
— Алексей, — её голос был ровным, спокойным, без единой нотки усталости, лишь с той самой, привычной мне, властной интонацией, которая вмиг сковывала мою волю. — Заходи. Как дела?
Всегда вот так. Начинает с милой улыбки и якобы безобидного, почти дружеского вопроса. Как будто мы не начальница и подчиненный, а старые приятели, случайно встретившиеся в баре.
— Всё хорошо, — буркнул я, пробираясь к кулеру и стараясь не смотреть на ее расслабленную, но от этого не менее опасную позу, на то, как мягкий свет лампы падает на ее шею, на плавный изгиб руки, держащей чашку, и, конечно же, на соблазнительный вырез на груди. — Просто хотел пить, — пояснил я и, будто в подтверждение, стал давить на кнопку, наливая в стаканчик воду из кулера. — Тренировался немного.
— В нашем спортзале? — она сделала небольшой, изящный глоток кофе, и я невольно проследил за движением ее горла, и сразу в голову полезли пошлые мысли. — Молодец… физическая нагрузка благотворно влияет на мужчин, но… редко снимает главное напряжение. — её взгляд, тяжелый и пронзительный, скользнул по моему лицу, выискивая, вычисляя, и затем, как ни в чём не бывало, она подмигнула, добавив: — Присаживайся.
И я медленно, словно идущий на эшафот, подошёл к дивану и опустился рядом с ней, чувствуя, как привычное, липкое напряжение снова накатывает волной, смывая кратковременное умиротворение после спортзала.
— Просто… после… эм… как вышел из твоего кабинета… нужно было проветрить голову, — честно признался я, отпивая воду, которая казалась безвкусной от запаха ее ароматного кофе. — Вот и…
— Мудро, — перебила она и мягко улыбнулась, но в уголках ее глаз собрались лучики насмешливых морщинок, после чего она поставила чашку на блюдце с нежным звоном. — А я вот встретилась с родителями Ирины, которые нас так некстати прервали, и наша встреча закончилась благополучно. Правда, было немного напряженно, но я сохранила лицо. И контракт. Как видишь, Алексей, у каждого своя битва. И… своя… награда. — последнее она произнесла с паузами, при этом смотря на меня намекающим и возбуждающим взглядом. Затем она помолчала, давая мне прочувствовать всю двусмысленность своих слов, а затем ее голос стал тише и интимнее. — Кстати, о наградах… — она произнесла это так, будто выпустила в воздух комнаты порцию нервно-паралитического газа. — Света выглядела необычно… расслабленной, когда я шла сюда, чтобы выпить чашечку кофе. Она была… сияющей, я бы сказала. Прямо-таки светилась изнутри. Неужели ты решил побаловать ее своими чуткими, профессиональными ручками?
Мля, она что, всё поняла с одного взгляда на неё? Или эта Света, сука, всё выложила? Вот же подстава!
Это был точный, выверенный удар ниже пояса, но нанесенный в самой что ни на есть бархатной перчатке. Она все видела. Все знала. Будто чувствовала каждую вибрацию в своем королевстве.
— Я… я просто сделал ей массаж, — попытался я парировать, вжимаясь в спинку. — Это моя работа… да и она выглядела уставшей, и когда…
— Работа, — повторила она, перебив меня, растягивая, и в ее бархатном голосе зазвучала чистейшая сталь. Она медленно, с кошачьей грацией повернулась ко мне и наклонилась ближе. — Но разве она тоже есть в твоем рабочем расписании? — она улыбнулась, но в этой улыбке я видел угрозу, опасность. — Я прекрасно вижу грань, где работа переходит в нечто… более личное. И мне интересно, Алексей… где же проходит эта грань для тебя? Со… Светой?
Её лицо остановилось так близко перед моим, что я почувствовал исходящий от нее теплый, плотный жар. Ее губы почти касались моих, а взгляд был такой, что я нервно сглотнул. Вся эта ситуация выглядела так, будто меня поймали с поличным и прямо сейчас допрашивали. А после допроса следовало неминуемое наказание.
— Я… там просто… — язык заплетался, и смотреть в ее насмешливые, всепонимающие глаза было невыносимо.
— Молчи, — ее рука легла мне на плечо, и длинные, ухоженные пальцы впились в потную, уставшую мышцу, а вторая ее рука легла мне на пах и крепко, болезненно сжалась вокруг члена. Боль была резкой, властной, почти что сладостной. Она пронзила меня, и я едва смог сдержать стон. — Встань.
Я послушно поднялся, и она, держа меня за член, а второй рукой, которую переместила с плеча на талию, подталкивая, поставила меня перед собой. И вот я оказался вплотную перед ней. Я был выше ее, но ощущал себя карликом, даже когда она сидела и я смотрел на неё сверху вниз. Мое сердце заколотилось где-то в горле. Я ненавидел ее в этот момент. И в то же время мое тело реагировало на нее с животной, постыдной готовностью.
Ну всё… она может делать со мной что захочет. — пронеслось в голове. — Я сдаюсь, всё это слишком приятно, слишком опьяняюще, слишком сексуально, и я слишком возбуждён.
— Ты мой, Алексей, — прошептала она так тихо, что я почувствовал шепот
