Иди ты... в жёны - Тата Кит
Почти украдкой поцеловал Любу в губы и помыл руки вслед за тестем, который тоже голодными глазами смотрел на кастрюлю с кипящими пельменями, но ничего просить не стал.
- Пошли, Сань, подождём на улице, - позвал он меня.
- Так, может, прихватим с собой что-нибудь? Всё равно же к столу идём, - предложил я.
- Идите! – нетерпеливо гаркнула на нас Любина мама. – И дай зятю какую-нибудь кофту. Там ветер поднимается.
- Пошли. Найдём тебе что-нибудь, - мы вновь оказались у коробки «на выброс». Тесть небрежно порылся в ней и вынул явно очень старый серый свитер. Растянутый, в катышках, подмышка зашита красными нитками швом наружу. – Дарю, - щедро бросил тесть, всучив мне то, что даже в тряпки не годится.
Но мне было плевать. Сейчас я мог думать только о еде, а не о моде. Один чёрт я уже в резиновых галошах, старых трико с вытянутыми коленками и дырками. Так теперь ещё и старый заношенный свитер будет соответствовать созданному моим кутюрье образу.
- Сюда бы ещё шапку «петушок», - пошутил я.
- Ну на, - хмыкнул тесть и тут же достал из коробки красный «петушок».
- Серьёзно?! - хохотнул я, радуясь тряпке как ребёнок.
Надел свитер, шапку, хлопнул в ладоши, выставил ногу, упер кулаки в бока.
- Жених! – усмехнулся Александр Олегович. – Ладно, пошли за стол. А то наши бабёнки сейчас психовать начнут.
Люба и её мама довольно быстро накрыли на стол. И тесть, и я, не сговариваясь, не притронулись к еде, пока за стол не сели наши дамы.
- Ешьте, давайте! Чё ждёте-то?! – бурчала на нас тёщенька. – А тебе чё, зятёк, сильно дует? – поинтересовалась она хмуро, глянув на «петушка» на моей голове.
- Угу, - я уже жевал первый домашний пельмень, умирая и воскресая от экстаза вкусовых сосочков.
- А кто это? – краем глаза я видел, как тёщенька, щурясь, смотрела куда-то в сторону забора. – К нам, что ли? Или к Петьке? Люб, к тебе?
Люба и её папа тоже пригляделись, а меня сейчас ничто не могло отвлечь от пельменей.
Разве что…
- Саш, посмотри, - тихо позвала Люба. – Кажется, это к тебе.
Пришлось и мне поднять взгляд от тарелки и посмотреть туда, куда смотрели все – на подъезжающую и паркующуюся у палисадника машину моей мамы.
Никогда не думал, что мама сможет меня хоть чем-то удивить. Но её появление у забора дома Любиной семьи буквально выбило почву из-под моих ног. Наверное, даже к лучшему, что я сидел в тот момент, когда узнал родительскую машину и увидел выходящего из него маминого водителя.
- Я отойду на минуту, - обронил я, направившись к выходящей из машины маме.
По её лицу, на котором яркими красками отражалось полное отвращение к окружающей обстановке, стало ясно, что по-хорошему мы с ней не договоримся. Но и по-плохому начинать знакомство наших с Любой родителей я тоже не хотел.
Мама, скривив накрашенные темно-красной помадой губы, пренебрежительно осмотрелась вокруг себя. Вдохнула, поморщилась ещё сильнее и, вынув из брендовой сумочки белый платок, демонстративно прикрыла им нос. Уж очень старалась показать, насколько ей всё здесь противно.
- Какими судьбами, мам? – я старался выглядеть дружелюбным, чтобы не накалять ситуацию ещё сильнее, чем это приехала сделать мама.
- Это… Что это?! – кажется, мама потеряла дар речи, стоило ей перевести взгляд с моего лица на то, что на мне было надето. Даже руку с платком от лица отвела. – Что это за мерзость, Саша?! Я тебя спрашиваю! – она кричала так, будто я надел на себя чужую кожу.
- Мам, давай ты успокоишься, и мы поговорим. Это просто одежда. Ты лучше расскажи мне, как ты меня нашла?
- У отца твоего выпытала. Ты же на звонки мои не отвечаешь, - бросила мама, продолжая при этом с ужасом разглядывать одежду, что была на мне. – Какой кошмар, Саша…
- Здравствуйте! – дружелюбно и достаточно мило улыбаясь, к нам вышла Люба. – Проходите к нам, Эльвира Марковна. У нас как раз обед. Гена, ты тоже не стесняйся, проходи, - обратилась она и к водителю.
- Что эта выскочка с тобой сделала, сынок? – мама тотально проигнорировала всё, что сказала Люба. Даже Гена, который буквально мгновение назад улыбнулся и сделал шаг в сторону калитки, чтобы пройти к столу, к которому его пригласили, вернулся назад и, поправив пиджак, застыл столбом, который ничего не видит и ничего не слышит. – Твоего отца у неё окрутить за восемь лет не вышло, она за тебя взялась?
Люба лишь повела бровью, а я ободряюще приобнял её за талию.
Наверное, это даже к лучшему, что Люба хорошо знакома с характером моей мамы и не воспринимает её слова близко к сердцу.
- Мам, её зовут Люба, и ты прекрасно это знаешь. А ещё ты знаешь, что без моего желания никто со мной ничего сделать не сможет.
- А с машиной что?! – вскрикнула мама, с ужасом глядя в открытую калитку, где виднелась моя помятая старым палисадником машина. Мои слова, к слову, мама тоже тотально проигнорировала. – Ты куда-то врезался, у тебя пропала память, а ЭТА воспользовалась и сотворила с тобой ЭТО? – мама демонстративно игнорировала Любу и её приглашение. – Всё никак ей покоя дело твоего отца не даёт, - сокрушалась мама, будто разговаривая уже не с нами, а с видимым только ей собеседником.
- Мама, замолчи, пожалуйста, - я старался говорить тихо и держать лицо, но внутри чувствовал, как собственная мать облила меня помоями. Не представляю, каково сейчас Любе.
- Эльвира Марковна, при всём уважении…
- А мне твоё уважение не нужно, деревенщина. Стой и молчи. С тобой тут никто не разговаривает, – мама горделиво вскинула подбородок и сжала губы.
- Мама, ещё хоть одно подобное слово в её адрес, и мы с тобой серьёзно поссоримся, - холодно произнес я. - Так что тебе лучше сейчас уехать. Я вернусь в город, и мы поговорим. Люба, пойдём, - я крепче приобнял заметно напряженную Любу, и мы с ней повернулись, чтобы уйти.
Но для мамы наш уход не
