Забытое заклятье - Елена Комарова

Воспрянувший духом Александр снова загрустил.

– Вот, ваше величество, не желаете ли ознакомиться с докладами моих людей?

– Я вам верю. Хотелось бы услышать ваше мнение в целом.

– Все это только укрепило меня в уверенности, что со дня на день следует ждать какого-нибудь происшествия.

– Какого? Несчастного случая? Покушения? Объявления войны?

– Любого. Мы, ваше величество, постоянно ждем заговоров, террористических актов и прочих беспорядков.

Король встал из-за стола и, обойдя его, присел на краешек.

– Знаю, генерал, – сказал Александр. – Вы всегда работали безукоризненно.

– Стараемся, – скромно ответил Николаки.

Александр вернулся за стол и подтянул к себе генеральскую папку.

– Ознакомлюсь, – сказал он, убирая документы в потайной ящик стола. Николаки кивнул. – Ступайте. Благодарю вас.

Коротко поклонившись, Зиновий Николаки оставил короля...

Через неделю после встречи с генералом Александр, наконец, отправился в «Медвежий Ручей» на радость всего двора. Там он временно угомонился и оставил попытки усовершенствований и нововведений, ограничившись двумя-тремя проектами.

– Кстати о политических методах, – сказал Александр, взвешивая в руке сливу величиной с кулак. – …Какой чудовищный фрукт, надо запретить использовать магию в садах. Еще неизвестно, как оно потом аукнется в желудке. – Он разломил сливу пополам. – Да, о политике. Заговоры в наше время не будут иметь успеха. Главным образом потому, – король замолчал, жуя сливу, – что в стране стало спокойно жить. Ничьи права не ущемлены, войны нет – тьфу-тьфу-тьфу. С Вендоррой только решим проблему острова Майн – и всё.

– Вот в такие спокойные времена, – вздохнул Стефан, – и зреют мысли о заговорах и переворотах. Например, я…

– И что ты, например? – усмехнулся Александр.

– Мне светит брак с шлезской принцессой, этой носатой дылдой. Будем мы плодить носатых шлезских подданных, пока папа ее не упокоится с миром. Но до того светлого дня пройдут годы и годы, а править мне, к примеру, хочется уже сейчас.

– Ну, сам посуди, какой из тебя заговорщик? – рассмеялся Александр. – Взял и раскрыл мне свои грандиозные планы…

– Я сказал «к примеру», – обиженно отозвался Стефан.

Александр отложил косточку на специальную тарелку и налил в стакан сока.

– Хорошо. Положим, ты меня убедил, и заговор неминуем, – сказал он. – И каким способом меня будут устранять? Яд при нашей развитой медицине – несовременно. Наемные убийцы – пОшло.

– Как насчет магии? – предложил Стефан.

– О да, – иронично отозвался Александр. – Магия, конечно. Как я упустил из виду? Например, злодей-маг покрасит мне волосы в такой цвет, что останется лишь покончить с собой, дабы избежать позора. Стефан, прекрати. Ты не хуже меня знаешь, что такое магия в современном Ольтене. Три четверти наших волшебников годятся лишь на то, чтобы веселить фейерверками народ по праздникам или драть втридорога за какие-нибудь безделицы вроде постоянного источника приятного запаха. Магограммы – единственная действительно полезная вещь за последние десять лет.

– Есть еще одна четверть, – напомнил брат. – Те, кому по силам гораздо большее.

– По секрету, – подмигнул король, – хоть наши маги и абсолютно лояльны, отдел магической защиты в Службе Внутренней Безопасности никто не упразднял. Поверь, чтобы покуситься на жизнь моего величества, нужно быть выдающимся специалистом. А таких на весь Ольтен наберется с десяток, и на каждого имеется досье в десяти томах, не хуже полного собрания сочинений твоего любимого Зурбана.

– А как насчет специалиста из-за границы?

– Сильному магу не пересечь границу тайно, его засекут сразу же – и контрразведка, и наши волшебники, которым совсем не нужны сложности после моей предполагаемой смерти. И… – Александр сделал паузу, – …ты ведь учил магические законы. Вспомни: «я беру – я отдаю». Сколько придется отдать, чтобы навести на меня смертельную порчу или что там они захотят? Стоит ли это того золота, которое посулят за мое убийство? Так что, братец, если ты все еще не оставил мысли о покушении на мое величество, придумай какой-нибудь другой способ.

– Какой? – грустно спросил Стефан. – Эх, Алекс, ну что ж ты такой рассудительный? Взял и убил во мне весь порыв вдохновения.

– Не верю, что твоя фантазия может иссякнуть, – рассмеялся король. – Например, я могу случайно поскользнуться на растоптанной кисти винограда вон на той лестнице, удариться виском о мраморную ступень – и да здравствует его величество Стефан Пятый. Ни тебе заговорщиков, ни магии. Ну как тебе идея?

Стефан обдумал предложенный вариант, поморщился и покачал головой.

– Мелко. Король, поскользнувшийся на раздавленном фрукте, – да над нами весь континент потешаться будет.

– У соседей самих хватает нелепых исторических смертей. Лет пятьсот назад король Маркфурта так увлекся преследованием прекрасной незнакомки, что врезался в дворцовые ворота и проломил себе голову, – вздохнул Александр. – Вот над этим действительно потешались. Видишь, Стефан, никак не получается у нас заговор, достойный пера драматурга. А ты мне должен партию в шахматы, забыл?

– Забудешь тут, – хмыкнул его высочество. – Иди, я сейчас.

Проводив брата задумчивым взглядом, Стефан потянулся за еще одной виноградной кистью.

– Хороший у меня брат, – сказал он, отщипывая сочные ягоды одну за другой. – Умный, талантливый. Опять же, в детстве всегда защищал. Одно плохо – король.

Глава 2

Арле

– О, Валер! Валер! – Матушка то всплескивала руками, то заламывала их, то бессильно роняла.

Грета отставила в сторону тарелочку с остро пахнущим снадобьем, в котором плавал хвост полотенца (второй конец служанка закинула себе на плечо), и подала госпоже флакончик с нюхательной солью. Та отмахнулась, неловко задела тарелочку, жидкость пролилась на Гретин фартук, пряный запах стал гуще и невыносимее. Эдвина поморщилась. Она всего лишь зашла в гостиную за книгой, которую оставила перед завтраком, а попала в разгар театральных страстей. Ее тут же усадили на кушетку – в первый ряд, с лучшим видом на сцену, как отметила про себя девушка. Прочие зрители – горничные в накрахмаленных передниках и высоких чепцах и слуги в ливреях – выстроились вдоль стены.

Папенька возлежал на диване среди подушек и картинно страдал. Что-что, а страдать он умел. В юности будущий граф Дюпри играл в любительских постановках, причем с большим успехом, и, как любил говаривать, если бы