Скандал, развод и Новый год - Ольга Гольдфайн

Мы с Максимом — чужаки, занявшие её территорию.

Инфантильная, упрямая девочка наверняка попытается выжить нас с неё…

Бледная Лика идёт навстречу нам по коридору, поддерживая живот. На лице — недовольство, в глазах — скорбь и печаль, брови нахмурены. В мою сторону она старается не смотреть.

Водитель забирает у медсестры сумки, я несмело здороваюсь:

— Привет! Как ты?

— Нормально, — буркает падчерица и шагает мимо меня на выход.

«Только Марины № 2 мне не хватало…» — сокрушаюсь про себя.

В машине едем молча, я не лезу с разговорами. Лика смотрит в окно или листает соцсети в телефоне.

Ворота нам открывает Олег, он сегодня на смене.

Он же забирает сумку из багажника, а Баринова проходит в дом, скидывает на руки Люсе куртку, шапку, снимает зимние кроссовки и уходит к себе наверх, не удостоив персонал приветствием.

Дурное настроение молодой барыни чувствуется за километр. Но Анна Тимофеевна и Людмила не расстраиваются по этому поводу, они привыкли. Это мне стыдно за бескультурную девицу, хотя я ей не мать.

Напрасно Егор не порол дочурку в детстве. Пробелы в воспитании видны невооружённым глазом.

— Валерия Андреевна, давайте я чай накрою. Максимушка уже дома, я пирожков его любимых с капустой напекла. Он сегодня с Никитой приехал, — предлагает кухарка.

— Спасибо, Анна Тимофеевна, было бы неплохо. Заодно Лику с Максимом познакомим, — воодушевлённо говорю, хотя глубоко в сердце не верю в успех этого предприятия.

Но надо же как-то показать дочери Баринова, что мы теперь одна семья, и ей придётся смириться с нашим присутствием.

Пока я переодеваюсь в спальне, к чайной церемонии всё готово.

В столовой дымится блюдо со свежими пирожками. Ещё на подходе я начинаю давиться слюной.

Выпечка у Анны Тимофеевны получается божественно вкусная. Люся зовёт Максима и Лику. Сын, перескакивая через две ступеньки, спускается первым.

— О, мам, ты уже дома? А я не слышал, как приехала, — целует меня в щёку.

— Я пораньше сегодня, Анжелику забрала из больницы.

Максу уже в курсе, что дочь Баринова будет жить какое-то время с нами.

Он садится за стол и тут же хватает горячий пирожок.

— М-м-м, вкуснота! — откусывает и расплывается в блаженной улыбке.

Анна Тимофеевна наливает ему чай, разбавляет холодной водой, чтобы не обжёгся.

— Кушай, внучек, капустка в этот раз сочная, да и тесто хорошо поднялось, — комментирует свои кулинарные шедевры.

В эту минуту позади женщины раздаётся недовольный голос:

— Чем тут так противно воняет? Вы что, капусту тушили?! Господи, меня сейчас стошнит! Знаете же прекрасно, что я не выношу этого запаха?!

Анжелика рассерженным взглядом расстреливает блюдо с пирожками.

— А мне нравится! — с благодарностью смотрит на Анну Тимофеевну Максим и гладит её по руке.

Женщина стоит, ни жива ни мертва.

— Простите, Анжелика Егоровна, я не подумала, — тихо бормочет и ставит чайник на подставку, её руки заметно трясутся.

— А надо было думать! Всё-таки беременная в доме, хоть иногда включайте мозги! — отчитывает её молодая хозяйка и садится за стол на место Егора.

Я не знаю, что делать: защищать кухарку, стыдить Анжелику или просить Максима не встревать в этот спор. Меня просто разрывает на части.

На помощь опять приходит сын.

— А какие пирожки вы любите? Давайте попросим Анну Тимофеевну по очереди печь те, что нравятся вам, мне, маме и Егору Борисовичу? Это будет бы справедливо.

Лика смотрит на Макса как на клопа:

— Самый умный тут, что ли?

Она наливает себе чай, берёт с вазы зефир и отпивает глоток из чашки.

— Люся, есть у нас яблочный сыр с орехами? — кричит домработнице.

Та выглядывает из кухни:

— Нет, надо заказывать.

— Так закажи! Голодать мне у вас тут, что ли? — недовольно сетует падчерица. А потом обращается ко мне:

— А вы, Валерия, не боитесь растолстеть на пирожках и сахаре? Папенька толстых женщин презирает. Говорит, что они недалёкие, подверженные пагубным пристрастиям и ленивые.

Чувствую, что Лика лжёт и наговаривает на отца, но от этого не менее больно.

Она что, решила поточить об меня свои зубки? Нет уж, дорогая, ни себя, ни своих детей я в обиду не дам.

Отец тебя плохо воспитал, так я займусь перевоспитанием…

Глава 29

Приезжаю на следующий день с работы и замечаю, что в доме непривычная тишина. Меня никто не встречает, на кухне не брякает посуда, Люся не носится с тряпками.

Раздеваюсь и тихо вхожу в кухню. За столом сидят Анна Тимофеевна и домработница, степенно пьют чай с сухариками.

— Добрый вечер, дамы, а почему у нас так спокойно, как в склепе? — пытаюсь пошутить.

Кухарка тяжело вздыхает:

— Анжелика Егоровна распорядилась, чтобы никакой выпечки до её родов, жареной рыбы и капусты, её тошнит от запахов. Ещё велела соблюдать тишину.

Тут же с жалобами подключается Люся:

— Она на Максима с Никитой наорала. Дескать, они громко разговаривают, мешают ей спать днём. Пусть на улице общаются, если им приспичило. Ребята сразу к Никите ушли.

Ещё охраннику сегодня попало. Там Алый на ворону разлаялся, так она кричала Серёже: «Или убери этого пса, или пристрели, но чтобы больше не гавкал под моими окнами!»

Я настораживаюсь, как рысь перед броском:

— И что с Алым?

— В домик охраны Серёжа его увёл. Я косточек отсыпала, чтобы собаке было чем заняться. Анжелика и раньше нервная была, а теперь так совсем… Наверное, беременность так повлияла, — сетует Анна Тимофеевна и тут же предлагает. — Налить вам чайку, Валерия Андреевна?

— Нет, спасибо, скоро ужин. Пойду, переоденусь.

В спальне я долго раздумываю, как поступить. Выдавать своих информаторов не хочется, но и поставить девицу на место руки чешутся. Шипящая на всех гадюка в собственном доме мне не нужна.

В итоге решаю не форсировать события. Посмотрю, как Лика поведёт себя за ужином.

К назначенному часу возвращается Максим. Он на цыпочках поднимается по лестнице к себе, ни одна ступенька не скрипнула под его ногами.

Когда мы усаживаемся за стол, Анна Тимофеевна раскладывает по тарелкам сочные паровые котлеты из индейки и отварные овощи. Пока Егор в командировке, я попросила готовить что-нибудь лёгкое.

Мимо нас с подносом проходит Люся.

— Куда это она? — спрашиваю у кухарки.

— Так Анжелика сказала, чтобы еду в комнату приносили, — пожимает плечами Анна Тимофеевна.

— А что так? Голубая кровь взыграла или спуститься вниз тяжело?

— Да кто ж её знает, Валерия Андреевна. С детства чудит, мы уж привыкли.

Моя красная кровь начинает потихоньку закипать.

— Мам, можно я в другую