Развод. Внебрачный сын мужа - Анна Томченко
Я обошёл их и, открыв машину, кинул документы на заднее сиденье. Развернулся.
— Пицца за углом ее и доставляйте, — усмехнулся я и открыл водительскую дверь. Один мужик дернулся, но я многозначительно помолчал и протянул: — Слушай, а если я тебе ногу прострелю, ты на одной допрыгаешь до скорой?
Мужики замерли, не ожидав от меня наглости и прыти, и я продолжил лениво:
— Семе своему скажите, что как будет время, приеду, а еще пришлёт своих шестерок будет их потом по кустам собирать. Частями.
В начале моей карьеры у меня были разные клиенты и молодой парнишка Ярик не выдержал бы встреч вот с такими братками, если бы быстро не оброс броней и наглостью. Ну еще и мясом, конечно, которое проходилось качать с помощью вольной борьбы и бокса. Вскоре я понял, что помимо угрожающего вида надо иметь и репутацию соответствующую, чтобы не один обиженный оппонент не смел и дёргаться в мою сторону. Пока что мне это удавалось.
Сев в машину и отъехав на пару кварталов, я позвонил Володе и попросил:
— Слушай, проставь к Вике охрану посменную. Чтобы постоянно кто-то приглядывал за домом. Желательно с разрешением на оружие, а не этого тупенького недоноска, который был в городе.
— Понял, — ответил водитель коротко и положил трубку.
Заседание прошло быстро, потому что я был зол и чуть ли не с порога высказал все претензии к истцу. Через короткие сорок минут судья постановил, что заседание переносится.
Я вышел из здания суда и вытащил из кармана мобильный, который по привычке поставил на беззвучный. Надо отвыкать от этого.
От Вики было четыре пропущенных вызова и мое сердце забилось так сильно, что давление на ребра просто ломало кости. Я выдохнул и быстро нажал кнопку для перезвона. Не отвечали долго. Я успел весь разнервничаться и покрыться потом. Надо было Володю самого к Вике отправить сразу же.
— Папочка, — протянула в трубку Алиса. — Папочка приедь, папочка…
Я вздохнул, не успев ничего сказать, и на заднем фоне услышал голос Вики:
— Прошу вас, умоляю не надо…
Глава 36
Вика.
Лидия Сергеевна.
Моя свекровь.
Мать Ярослава.
Я медленно приблизилась к калитке и посмотрела на ухоженную шатенку с глазами цвета тёмной бездны. Свекровь прошлась по мне мягким взглядом как всегда делала, когда примерялась сказать что-то, что мне однозначно не понравится.
— Добрый день, мама, — произнесла я и положила руки на доски калитки. Она сразу поехала, и я непроизвольно шагнула назад. Лилия Сергеевна была сложным человеком. Мы с ней ладили только в моментах, когда действительно хуже уже некуда было, в остальное время предпочитали холодное общение, которое не доставляло нам обоим никакого дискомфорта.
— Так значит это правда? — спросила свекровь, глядя мне куда-то за спину. Я мельком обернулась и увидела как из-за угла дома вышли Матвей с Алисой. Дочка что-то очень доходчиво объясняла Матвею и пыталась добиться от него ответа, но тот завидев чужих резко оцепенел и прижался боком к стене дома. Алиса вскинула глаза и тут же крикнула:
— Бабушка! — дочка стартанула с места и чуть не снесла меня вместе с калиткой, ломясь навстречу к свекрови. Лидия Сергеевна присела корточки и обняла внучку, параллельно успев оттереть не пойми откуда взявшееся варенье на щечке. Я покачала головой. Свекровь у меня была хорошей, только не особо переносила небрежность. Такая знаете, у которой кружки стояли ручками в одну сторону повернутые. — Бабуль, я так рада, так рада. Идём быстрее, я тебя с Матвеем познакомлю!
Свекровь бросила на меня красноречивый взгляд и поджала губы. Было в ней что-то такое в данный момент отталкивающее, что я произнесла:
— Лисенок, давай вы с Матвеем сбегаете ручки помоете и мы с бабушкой подойдем чуть позже?
Алиса бросила на меня короткий взгляд и кивнула нехотя, потом потянулась снова к бабушке и поцеловала ее в щеку. Развернулась и ускакала к Матвею, который по-прежнему не знал чего ожидать от людей. Тем более незнакомых.
— Как ты такое допустила? — строго спросила свекровь, и я вскинула бровь.
— Что вас не устраивает? — уточнила я, потому что могло оказаться, что допустила я развод, запой Ярослава, мировое потепление…
— Ты приняла в своем доме нагулянного ребенка… — с ненавистью и злостью произнесла свекровь, заставляя меня испытать такое разочарование, что даже сознание качнулось.
— Он просто ребенок. И он не виноват, что его отец и его мать поступили неразумно, — произнесла я, давясь невысказанными словами о том, что уж явно не моей свекрови судить Матвея.
— Он следствие того, что все будут знать, что в вашей семье неладно, — топнула ногой свекровь, и осталась на входе.
— Все и так все знают, мама, — горько призналась я. — Мы были на приеме у мэра и явно малыша не приняли за усыновленного.
Свекровь пошатнулась и приложила ладонь ко рту. На ее лице приступили розовые пятна словно бы она собиралась затрястись в истерике.
— Куда он смотрел? Он совсем с ума сошел? Как вы вообще? Его же можно было пристроить в приемную семью… — произнесла свекровь, и я пожала плечами.
— Ярослав посчитал, что мальчику будет лучше в нашей семье, — я не собиралась очернять мужа или обелять себя. Я хотела показать ситуацию такой, какой видела ее я. Матвей в беде. В моих силах это исправить. И все.
— Ярослав посчитал, — взмахнула руками свекровь. — А ты куда смотрела? Куда ты смотрела? Об тебя ноги вытерли, а ты все улыбаешься как блаженная!
— Я не улыбаюсь, мама, — произнесла я холодно и туго сглотнула. Меня пугала такая одержимая ненавистью свекровь. — Я хочу развода. Но детей я никому не отдам. Простите, но мальчик для меня всего лишь ребенок, который пострадал по вине взрослых. И только в силах этих взрослых исправить ситуацию, чтобы после них этот малыш не вырос моральным уродом или инфантильным обиженным на весь мир, потому что-то кто-то струсил…
Свекровь снова приложила ладонь ко рту и едва сдержала слезы.
— Вика, ты больная… — произнесла она дрожащим голосом. — Вика, это не нормально. Зачем? У него есть мать! Что будет с Алисой? О чем ты вообще думаешь?
Я обняла себя руками и опустила глаза к земле.
— Мам, я думаю, что в этой ситуации не Матвей виноват. Я думаю, что Алиса влюбилась в него с первого взгляда. Я думаю, что не могу оставить никому ненужного ребенка пропадать.
У меня внутри боролись два чувства: рациональность и что-то похожее на любовь, только еще слабую.
