Шкатулка с секретом - Елена Комарова
Андрэ сглотнул — прошлогодний рекорд ужасного подарка был побит, и бронзовая лошадь печально взирала на них со шкафа. Когда Феликс заговорщицким шепотом сказал, что нашел нечто совершенно удивительное, отчего Большой Бен потеряет дар речи, ему сперва не поверили. И ошиблись.
Главный очередное дарение выдержал с честью, тем более что двусмысленно шутить на тему подарка никто бы не осмелился — супруга шефа была чемпионкой Аркадии по стрельбе из лука. Поэтому сотрудники всячески постарались подчеркнуть пользу от подарка в хозяйстве — к примеру, его можно было использовать в качестве вешалки.
— Господин Бенар, — сурово произнес главный. — Для вас есть новое задание.
Андрэ изобразил аллегорию Внимания, но Большой Бен, скривив губы в зловещей усмешке, толкнул к нему по столу конверт из плотной бумаги. Поняв, что следующий шаг предлагается сделать ему, молодой человек открыл его, достал кусочек картона и пробежал глазами по витиеватой надписи.
— Шеф, — запротестовал он, — но я не знаю…
— В лексиконе репортера нет слова «не знаю»! — отрезало начальство.
— И не могу… Такого слова тоже нет?
Величественный кивок.
— Ясно, — убитым голосом произнес Андрэ. — Да, шеф. Приступаю.
— Приступайте, — сменив гнев на милость, отечески улыбнулся Бен.
Бенар засунул конверт в карман и откланялся.
* * *
Площадь Хольца
На миг задержавшись, чтобы купить цветы, Андрэ поспешил через площадь к Юлии. Госпожа Малло рассматривала бронзового истукана, изображавшего, если верить табличке, прославленного как в самой Вендоре, так и за её пределами, поэта Адама Хольца. Запечатленный в минуту крайней сосредоточенности, автор знаменитой героической поэмы «Осада города» взирал из-под нахмуренных бровей на мелкие человеческие фигурки у подножия пьедестала. Чело поэта обрамляли густые кудри, хотя большинство прижизненных портретов свидетельствовали, что он был лыс, как колено.
На макушке памятника увлеченно чистил перья крупный сизый голубь. Его многочисленные серые, белые и пестрые сородичи бродили по площади, не спеша уступать дорогу людям, которых у памятника собралось также немало: здесь традиционно назначали дружеские и романтические встречи, всячески способствуя прибылям владельцев мелких кафе и многочисленных торговок цветами. Голуби в Аркадии были упитанными и нахальными сверх меры, садились на подставленные руки, косили красными глазами и бормотали нечто непонятное, но многозначительное.
— Добрый день, Юлия, — весело произнес Андрэ, а когда женщина повернулась к нему — жестом фокусника извлек из-за спины букет. — Сегодня вы особенно прелестны.
— Вы говорите мне это каждый день, — улыбнулась Юлия, принимая цветы. Это были ромашки, ярко-желтые сердечки в окружении белоснежных венчиков, и молодая женщина в очередной раз удивилась догадливости репортера — она предпочитала именно такие простые цветы, но совершенно точно не упоминала об этом в их беседах.
— Я всего лишь констатирую очевидную истину, — развел руками в ответ Андрэ. — Мне нет прощения за опоздание, и я взываю к вашему милосердию.
— Вы прощены, Андрэ. Куда идем на сей раз? Снова в библиотеку? Или в Государственный Архив? Его смотритель уверял, что будет рад нашему новому визиту.
— Вашему визиту, — поправил репортер. — Увы, любезная госпожа Малло, сегодня нам не удастся припасть к источникам исторической премудрости. Я получил новое задание и хотел бы пригласить вас составить мне компанию в его выполнении.
— Вы шутите? — опешила Юлия.
— Простите, — сник Андрэ. — Слишком развязно с моей стороны? Может, встретимся после того, как я закончу со своим заданием? Если, конечно, вы пожелаете…
— Нет! — покачала головой Юлия и тут же добавила: — То есть, не будем переносить встречу. Я с удовольствием принимаю ваше приглашение.
— Тогда вперед! — воодушевленный Андрэ предложил ей руку. — Я покажу вам самых страшных людей Аркадии!
— Куда мы едем? — поинтересовалась Юлия чуть погодя, когда репортер помог ей подняться в экипаж и уселся рядом.
— Непосредственно — в отель «Империал», а там… — Андрэ извлек из внутреннего кармана пиджака давешний конверт, врученный лично Большим Беном. Внутри оказался тонкий лист дорогого глянцевого картона с тисненной золотым эмблемой, ниже — витиеватые строчки: «Сердечно приглашаем вас посетить…».
— Очень…ммм…необычно, — осторожно сказала Юлия, дочитав текст. — Знаете, раньше меня никогда не приглашали в подобные места.
— Жаль, еще не начался театральный сезон, я бы непременно пригласил вас в Оперу, — сказал Андрэ, пряча приглашение обратно. — Правда, о театральных постановках у нас пишет Вернер, но мы бы с ним договорились. А потом я попросил бы прекрасную гостью Аркадии поделиться впечатлениями с нашими читателями. Думаю, вам бы понравилось, у нас отличная труппа. И очень красивый театр. Лучший на континенте.
— Нет, — с улыбкой покачала головой госпожа Малло. — Лучший оперный театр на континенте — у нас в Ранконе. Там даже есть собственный Призрак Оперы!
— У нас их два, — максимально серьёзно заверил её репортер. — Второй еще подрабатывает костюмером.
В «Империале», самом большом и роскошном отеле Аркадии, останавливались коронованные особы трех сопредельных держав (не одновременно) и прочие выдающиеся деятели, в том числе поэт Адам Хольц, чьим памятником не так давно любовалась Юлия на площади. Именно в одном из номеров с видом на море были созданы поэма «Стрелок из Эрдваца» и роман в стихах «Валет», — во всяком случае, так утверждал биограф. Ныне за номер, в котором творил давно упокоившийся с миром поэт, ставили двойную цену. Кроме того, отель был излюбленным местом проведения ненаучных собраний и конференций (научные традиционно организовывала Академия наук, но «Империал» не оставлял надежды переманить и их тоже). Прекрасный климат, отменная кухня — есть ли лучшее место для обсуждения серьезными господами важных вопросов?
Транспарант над входом в отель приветствовал участников ежегодного съезда пекарей и кондитеров Вендоры, но выражение лица субъекта на входе, потребовавшего у «достопочтенных господ» предъявить приглашения, больше подошло бы для конференции производителей уксуса. Юлия охотно продемонстрировала официальное приглашение, а репортерское удостоверение Бенара страж разглядывал минут пять, прежде чем с явным разочарованием разрешить проследовать внутрь.
— Нам туда, — репортер коснулся локтя спутницы и кивнул в сторону громадных двустворчатых дверей, ведущих в Большой Банкетный зал.
