В паутине страсти - Алена Иванова
— Ага. Афродизиак
Что? Нет!
Рука дрогнула, и часть кофе пролилась прямо на меня. Резко вскакиваю. Разливаю остатки на стол.
Слышу его издевательский смех.
— Расслабься, солнышко. До вечера ты мне не интересна. Я сейчас все равно уезжаю.
Как же я ненавижу этого ублюдка!
— Когда отец приедет за мной, я лично тебя пристрелю!
Зло бросаю в его сторону, пытаясь оттереть джинсы.
— Ты такая красивая, когда злишься.
— А ты мерзкий
— Ничего, вечером я тебе понравлюсь. Встретимся на ужине. Я пришлю платье, оно тебе тоже понравится. Оденешь. Для меня.
Встаёт из-за стола. Идёт к двери.
Затылком чувствую его присутствие, дыхание обжигает шею.
Когда он успел подойти так близко?
Чувствую, как трогает мои волосы. Слышу, как шумно втянул воздух.
Он нюхает меня?!
— И советую поесть. Не факт что вечером я тебе ничего не подолью.
Почему его голос стал таким хриплым?
Стук двери и из меня как будто выпустили воздух. Буквально валюсь на стул. Дрожащей рукой беру кувшин и пью прямо из него.
Плевать, как это выглядит. На все плевать. Лишь бы не вернулся.
31. ЛИТА
Весь день я просидела в комнате.
От скуки включила телевизор. Но там работал всего один канал, и показывал какую-то мерзость. Мужчина в маске бил плёткой голую связанную девушку, а она стонала от удовольствия и просила еще. Мазохистка какая-то.
За это время только один охранник заходил ко мне. Иван. Тот, что спас меня из пожара.
Первый раз он принес обед, который я всё-таки съела. А второй — шикарное красное платье в пол. И велел спуститься к семи на ужин.
Платье действительно было очень красивое, облегающее фигуру, с лямкой на одно плечо, элегантным разрезом по ноге. Красивого глубокого красного цвета с золотым блеском.
Я бы с удовольствием надела его в театр или ещё куда-нибудь, но только не для него. Ведь я знаю, что после ужина он захочет его снять.
Ровно семь. Я больше не совершу утренней ошибки, не позволю себя шантажировать.
Знаю, что это спровоцирует новую вспышку гнева. Но не пойду у него на поводу. Он не может взять меня силой, боится нового припадка. А добровольно я не соглашусь.
Странно. Но уже семь двадцать, а его нет. Ждёт? Или сам ещё не приехал?
С каждой минутой мне все страшнее. Что же он задумал?
Девять вечера. Может он забыл про меня? Хоть бы забыл.
Слышу истошный лай собак. Крики, ругань во дворе. Неужели это спасение?
Буквально несколько минут и все стихает. Сердце начинает бешено колотиться. Что это было? Выхожу на балкон, но ничего не видно. И почти не слышно.
Поворачиваюсь на резкий стук открывающейся двери.
Стоит. Смотрит на меня взглядом полным похоти и гнева. На губах играет самодовольная улыбка.
— Ты не пришла на ужин
Не вопрос. Констатация факта.
Насмешливо отвечаю
— Только сейчас заметил?
— Я заметил, что платье мое ты тоже не одела.
— Красный не мой цвет.
— Зато на нем не будет видно крови.
— Какой?
— Той, что останется, когда я тебя сегодня трахну.
Меня всю передёргивает. Вижу, как он приближается.
Он сейчас набросится? Неужели решил силой взять?
— Ты не посмеешь!
Нельзя показывать страх, но мой голос предательски дрожит.
— Думаешь, я хочу тебя изнасиловать, куколка?
Вздрагиваю.
— Не бойся. Ты мне сама отдашься. У меня ведь есть на тебя рычаги давления.
Что? Какие рычаги? Птички? Нет, это уж слишком!
Гордо поднимаю голову и с презрением отвечаю
— Моя честь дороже жизни двух канареек
Ржет.
— Я и не сомневался. Поэтому их уже приготовили тебе на ужин. Даже остыть успели. Ничего в микроволновке подогреют.
Что? Но почему?
— Ты знал, что я не спущусь к ужину?
— Я знал, что ты мне откажешь. Пошли.
Стою. Боюсь пошевелиться. Что он ещё затеял?
— Пошли. У меня для тебя сюрприз. Тебе понравится.
С издёвкой в голосе произносит он и я понимаю, что мне это совсем не понравится. Страх опять сжимается в груди.
Спускаемся и выходим во двор.
Боже мой!
Боже мой, Макс!
Они же его разорвут!
Перепуганный ребенок сидит окружённый разъяренными хищниками. Они рычат на него, скалятся.
Вскрикиваю, закрываю рот руками, бросаюсь к нему. Крепко хватает за руку и не даёт вырваться.
— Они же его сейчас загрызут! Сделай что-нибудь!
— Без приказа не загрызут.
Слышу его довольный голос. Вижу звериный оскал.
Чудовище!
— Это же ребенок! Останови их!
— Он лазутчик. Залез на частную территорию. Но так и быть, я его пощажу, если ты обещаешь быть паинькой.
С ужасом смотрю на него. Неужели он может убить ребенка!?
— Ну что, солнышко. Твоя честь дороже жизни ребенка?
— Ты не можешь. Ты…
— Я все могу. Ты даже не представляешь, на что я способен, ради достижения поставленной цели.
Медленно делаю шаг назад. Даже не держит. Ещё один.
И резко бросаюсь к Максу с криком. Собаки реагируют мгновенно. Разворачивают головы, смотрят на меня, скалятся.
Это был глупый поступок. Очень глупый.
Но я хватаю камень с земли и бросаю в одну из собак. Попадаю в морду. Хочу отогнать их от Макса. Хочу отвлечь внимание на себя.
Как в замедленной съемке вижу, что этот монстр бросается на меня. Вижу зубы в его пасте, дикий блеск его глаз, острые когти на лапах.
Падаю на землю, закрываю голову руками и слышу резкий свист.
Боли нет. Этот зверь на меня не напал, лежит в полуметре, уши к земле прижимает, скулит. Собаки рядом с Максом тоже скулят. Уже не пытаются напасть. Встать не решаюсь. Подползаю к Максу, обнимаю его. Закрываю собой. Пытаюсь нащупать руками цел ли.
Свист пропадает. Собаки отходят. Идут к хозяину.
Открываю глаза, оглядываю Макса. Успели ли покусать, поцарапать. Вроде нет.
— Макс! Макс, все хорошо, слышишь? Открой глаза, посмотри на меня.
Пытаюсь понять, насколько сильно он испугался. Молчит!
Резкий звук выстрела! Вздрагиваю. Снова прижимаю Макса к себе.
Тихо. Неожиданно стало так тихо. Слышны только шаги. Его тяжёлые шаги.
— Вставай. В дом пошли.
У него такой глухой голос.
— Нет! Не трогай его. Я не позволю!
Прижимаю мальчика ещё сильнее.
— Его тоже в дом веди.
Мотаю головой, не двигаюсь.
Резко поднимает меня на ноги, отрывает от Макса. Встряхивает. Хватает за скулы, не даёт вырваться. Вижу что у него в руке пистолет. Значит, он в кого-то стрелял.
Рычит
— В дом, я сказал!
Силой тащит меня в дом. Упираюсь, цепляюсь за Макса. Тяну его за собой. Прижимаю к себе. Никому его не
