Врата Полуночи - Анна Айдарова
— Слезай, — велел оборотень, — дальше не повезу, сам пойдёшь.
Алек промычал что-то невнятно. За утро он устал так, как не уставал за съёмочную смену. После бешеной карусели голова немного кружилась и окружающее никак не хотелось принимать привычное статичное положение — так и норовило покачаться перед глазами.
Наконец полегчало.
— Мы где хоть? Далеко нам?
— Тебе. Я не пойду. Мне нельзя, забыл что ли? Я сбежал и скрываюсь.
— Нормально. А я?
— А ты гулял. Гулял-гулял, гулял-гулял… и вернулся потом. Что непонятного? Главное, ни к чему не прикасайся в доме как Старшая велела: ни есть, ни пить. Помнишь?
— Помню.
— Подойдёшь к подменышу — так надо бы так, чтобы она перед тобой стояла. Ой, боюсь я за тебя, Лёха. Падок ты на баб. Одурить тебя, вокруг пальца обвести ничего не стоит! Посмотришь ей в глаза — забудешь ведь про все.
— Не забуду, — буркнул Алек. И почему-то вспомнил, как любовался утром Миреной, как ощущал себя сильным и уверенным от того, что и его любят, и каково это — ловить свое отражение в больших зелёных глазах. Кино да и только.
— А потом Мирку найдёшь, заклятье разрубишь, зло прогонишь — и всем нам будет долго и счастливо житься. Ой, Лешка. Не подведи, пропадём ведь!
— Как у тебя все. просто. Где искать-то ее?
— Не знаю, — вздохнул волк. — Тварь эта сначала меня поймала. И только потом в дом просочилась. Баюшка-то, поди, знает? Ты ее спроси. Она кошка, где сама, где тенью — везде пройдёт, все разузнает. Приведёт тебя куда надо, не откажет. А я не пойду дальше, здесь останусь. И этих, своих, которые с тобой приехали. Ты их не слушай и вообще ушли куда-нибудь от греха. Они не захотят, но ты не слушай. Они уж с подменышем точно — околдованные. Защищать ее будут. А как дух в зеркальце окажется — так оно спадёт, заклятие-то, освободятся. Но пока подменыш тут, на земле бродит, без слуг не обойдётся.
— Понял.
— Вот и хорошо. Понял — это всегда хорошо. Ты еще запомни, что да как, да что за чем сделать бы.
— Я запомнил, не волнуйся. Ты за себя лучше волнуйся — как оборотиться. На тебе тоже заклятие, что ли?
— Заклятие, заклятие. Спасёшь всех — и я обернусь. А не спасёшь. бегать мне, горемычному, до скончания века волком, — заскулил оборотень, присел на хвост и завыл так, что у Алека уши заложило.
— Шут., — пробормотал он, впрочем так, чтобы было не слышно и провозгласил: — Все-все, понял. Пошёл спасать. Сначала оборотень, потом Мирена. Зеркало не разбить, котомку не потерять.
— Ага. Ну, и ступай тогда с Богом.
Волк развалился на бревне, уложил голову на вытянутые лапы и блаженно закрыл глаза.
— Я пошёл! — еще громче заявил Алек.
— Иди, — отозвался оборотень, но даже не шевельнулся и глаз, поганец, не открыл.
Алек демонстративно потопал к виднеющейся между берёзами тропинке, но не дойдя до нее обернулся. Волк безмятежно дремал под утренним октябрьским солнышком и помогать не собирался.
— Мне в какую сторону?
Волчара лениво ткнул куда-то хвостом, указывая направление.
— Точно? — усомнился Алек. Идти не хотелось категорически.
Ответа не последовало. Пришлось идти по указанному хвостом направлению.
Редкий лесок и правда скоро закончился, как-то незаметно перетек в серое полотно поля. Под ногами немножко хлюпало, немножко почавкивало — после дождя дорогу размыло, но не так основательно, чтобы сделать ее совсем уж непригодной для передвижения. Но попадающиеся периодически глубокие длинные лужи в колее заставляли удлинять и без того кажущуюся бесконечной дорогу.
За полем, совсем далеко, стали определяться заборы окраинных усадеб, и Алек с удивлением понял, что он попал почти к самому дому Мирены. Отчего в начале пути надо было так упорно скакать по лесу, цепляясь за все колючки и собирая по дороге всю грязь после дождливой ночи? Если все так просто и быстро? Отметив про себя, что Иваныча надо будет потом допытать на этот счет и предполагая, что ответ ему точно не понравится, зато появится повод все претензии высказать, — законно высказать, между прочим! — Алек продолжал обходить лужи. К деревне приближаться все так же не хотелось — страшно было, если говорить честно, но забор Мирениной усадьбы неумолимо становился все ближе. Вот уже можно было рассмотреть каждую штакетинку: резные наконечники забора, как пики, смотрящие в серое небо… места с облупившейся и не обновленной краской. и еще столбы, мощные, из добротных стволов. и один, который стоял неровно, заваливался в сторону левого собрата.
Подойдя к ограде, Алек остановился. В голове крутились мысли и не давали покоя. А ну как этот дух все узнает? Как-как. сам и скажет ей. Вон как смотрела утром — никакого гипноза не надо, на все был готов, и что примечательно — сам. А рядом — никого. «Ну что, хотел сказки? Вот, получай. Сказка по полной программе, дальше некуда. Хотел магии? Вот, пожалуйста, на блюдечке — кушайте. Перелезть что ли, через забор?»
Но через забор он не полез. Это как-то уж слишком не вязалось с образом столичного героя для провинциальной девушки. А играть надо было достоверно. Для всех. И для себя тоже.
Он не стал медлить перед калиткой, изображать из себя трепетного и пылкого.
В доме было тихо. Голос Ольги слышался откуда-то издалека: она разговаривала по телефону из своей комнаты и не прикрыла дверь. В другое время он не преминул бы подслушать, — а кто скажет, что это мерзко и неприлично, так пожалуйста, вы и не подслушивайте, — но сейчас требовалось услать девицу из дома. И почему-то он был уверен, что Ольга изо всех сил будет этому противиться. Или не будет — просто не послушает.
— Оля! — позвал он. — Ольга! Иди сюда!
Она появилась из своей комнаты, прикрывая мембрану трубки рукой — разговор прервать не пожелала, а это кое-что значило.
— Кто? — одними губами спросил Алек, указывая взглядом на зажатый в руке помощницы телефон.
— Саныч, — так же
