Развод. Внебрачный сын мужа - Анна Томченко
По вечернему городу мы добрались до дома быстрее. И я с блаженством разулась в коридоре, а Алиса стала там же расстегивать платье. Я укоризненно покачала головой. Сил не было. И Яру в глаза смотреть тоже.
Когда мы развели и уложили детей, Яру приспичило пообщаться, но спустя время, какое-то необходимое мне для осознания того, кто такая Светлана и какая у мужа была с ней связь, меня всю изнутри начало трясти. Я не могла представить, что тогда думал Ярослав, пока я лежала в больнице.
— Ты была странной… — заметил муж, заходя в спальню. А мне хотелось закричать, выплеснуть все на него, но холодная сторона моего сознания шептала, чтобы не смела. — И ты исчезла на какое-то время…
Яр прошел в спальню и кинул пиджак на мое кресло, где я обычно занималась какими-нибудь незначительными делами перед сном. Я накинула на себя одеяло, хотя холодно не было, я просто использовала его как щит.
— Я не спала ночью… — призналась я.
— Почему? — муж снял с руки часы и положил на столик у балкона.
— Я не знаю… — сказала я дрогнуашим голосом. — Я просто думала над твоими словами, что Матвей по сути никому не нужен…
Ярослав расстегнул рубашку и скинул ее с плеч. Я прикрыла глаза, зная, что дальше будет, но я запрещала себе ругаться. Запрещала выказывать недовольство, иначе он обо всем догадается.
— Но он нужен тебе, Вик… — Ярослав зашёл в гардеробную и через неё в ванну. По моим щекам текли слезы и капали на подушку. Вскоре Ярослав вернулся и обошел кровать. Матрас под ним прогнулся.
— Почему ты сегодня спишь здесь? — спросила и подавилась словами.
— Потому что скорее всего это в последний раз… — Яр перевернулся на бок и перехватил меня рукой под грудью. Притянул к себе, уткнулся носом мне в волосы.
— Ты же знаешь, что мне от тебя больно… — то ли спросила, то ли утвердительно сказала я в тишину и пустоту комнаты.
— Примерно как мне тогда, когда я думал что остался один? — спросил Ярослав, обжигая своим дыханием мне шею. И по рукам хотелось ему настучать. И чтобы узнал, что мне известно, но я лежала, молчала и терпела.
Терпение ведь главная добродетель женщины.
Только на следующий день я сошла с ума.
Глава 27
Ярослав
Каждый взгляд на Матвея отдавался во мне тянущей болью по тому старому Ярославу, который сломался под гнетом несчастий. И на сцену вышла бездушная лживая тварь, которую принято было именовать по имени и отчеству.
Ярослав Викторович.
Именно он, этот циник, и не дал потерять мне мою Викторию. Это он через какое-то время после аварии встряхнул меня и зарычал, что козла, который так поступил с моей девочкой надо наказать. Я мог ничего не делать, главное было не вмешиваться и не думать.
Не думать о наказании, о последствиях, не ждать законного, мать его, суда. А просто пойти и сделать.
И я в таком отчаянии от бессилия собственного, от смерти пропитавшей все от кончиков волос до белья, я просто сдался и закрыл глаза, позволяя Ярославу Викторовичу сделать всю грязную работы.
Азат Инусов.
Двадцать четыре года. Сын владельца нескольких ферм у нас в округе. Мальчик из золотой молодежи. Избалованный вседозволенностью и прооравший мне в следственном, что я еще умоюсь кровавыми соплями.
Это он, конечно, зря, потому что настоящему мне было плевать на его слова. А вот Ярослав Викторович…
Он закусил удила и в один вечер зашёл в среднего уровня ночной клуб, где в баре можно было взять не только алкоголь, но и что поинтересней, где девицы самы прыгали, обдолбанные и пьяные. И где в випках развлекались дети отцов, которые горбатились ради их будущего.
— Свалили все — сухим голосом тогда сказал я, оглядывая компанию из трёх парней и четырёх девушек. Азал раскинувшись на диване, усмехнулся.
— Что, пришел поговорить по-мужски?
Девушки сами выскочили из комнаты, а парни…
Одного пришлось приложить бокалом в лоб, второму вывернуть запястье, чтобы щенок заскулил. И остался один Азат.
Тот, который поддатый сел за руль и решил покрасоваться перед какой-то девкой. Тот, который уехал с места аварии, даже не вызвав скорую, оставив мою жену, мою Вику, истекать кровью и задыхаться ей же.
Остался, но ненадолго.
Бил прицельно. в лицо, чтобы кости поломать, чтобы морду его смазливую раскрошить. И потом еще. С каждым ударом ненавидя все сильнее это подобие человека, которое оставило беременную женщину в разбитой машине.
Мне казалось в тот момент у меня кровь превратилась в лаву, которая текла по венам и обжигала. Все сильнее и сильнее. А потом я бил уже так, чтобы покалечить до конца. Мне было плевать, что Азат уворачивался и выл как забитое животное. Я словно ничего кроме шума собственной крови в ушах не слышал. Мне казалось я поступал правильно. Я не всесилен и суд скорее бы всего затянулся, и этот козел ходил на своих двоих, в то время как моя Вика не могла самостоятельно и пальцем пошевелить.
Мне хотелось, чтобы он кровью все смыл. Как раньше в средневековье: кровь за кровь, и я выдавливал ее из него. Вся випка была в алых и бурых пятнах.
И на меня завели уголовное дело.
Еще не знали с кем связались.
Не знали, что человек сдыхающий от горя это смертник с поясом взрывчатки.
Лжесвитетели, немного денег. Знакомый следак качал головой и понимал абсурдность заявления, но ничего не мог поделать. А я казалось, что совсем отошел от дел, чтобы тот другой я развернулся, чтобы каждого виновного заставил испить возмездия. Я мог только быть с Викой и безмолвно выть, словно раненное животное.
Я боялся за неё. Я как только видел свою жену, тут же впадал в бессознательное. Ее хотелось оберегать, защищать и чтобы чудища на подобии Азата со свету были стерты. Поэтому Ярослав Викторович развлекался.
Так развлекался, что в один момент я очнулся и увидел возле себя девчонку с задранной на спину юбкой.
Я смутно понимал, что происходило и что сделал. Но каждый раз уходя от Вики, я не мог перестать чувствовать аромат тлена на губах и поэтому в беспамятстве бросал все той же, вовремя подвернувшейся девчонке, деньги, чтобы просто исчезла с глаз. А потом блевал. Водкой, вискарем, когда как. Понимал, что спивался, что дела были заморожены, что терял всю связь с реальностью и однажды Вика…
