Рэм - Микита Франко
Пока завтракали, Даша включила «Эй Арнольда» на Никелодеон Раша, и Рэм покраснел до ушей, проворчав:
— Как в детском садике что ли?
Ну, мультики перед выходом. Даша закатила глаза:
— Нормальный мульт. Даже маме нравится.
Рэму он не нравился. Наверное, потому что Хельга Патаки со своим алтарём имени репоголового напоминала ему… его же.
Отец остановился в дверях кухни, поторапливая. Рэм взглядом прошелся по голубой милицейской рубашке, переспрашивая:
— Зачем?
— Подвезу.
— В ментовской тачке? — он криво улыбнулся уголком рта.
Вот Француз со Скрипачом желчью изойдутся.
— Другой нет.
— На велике доеду. Тут расстояния-то…
Даша, съев меньше половины каши, подскочила, убирая тарелку к раковине:
— А меня до уника подкинешь?
— Собирайся, — одними губами ответил отец.
Он иногда так говорил, будто вообще челюсти не разжимал.
Едва батя с сестрой свалили, Рэм выключил телек, а кашу отправил в мусорное ведро. Правда, за этим делом его застала мама, и очень укоризненно посмотрела, а он ответил: — Вкусно, — и поцеловал в щеку, пролетая мимо.
Щас к первому уроку опоздает с этим «доедай до конца».
Рюкзак на плечи, выкатил велик из тамбура и погнал. До школы на нём — десять минут. Как и до всего. Разве что до местного аэропорта с единственным рейсом до областного центра — двадцать. На город всего три школы, одна из которых специализированная — для детей со… всяким. Глухой пацан из соседнего подъезда в ней учился.
А Рэм, Француз и Скрипач — в сорок второй, в десятом «Б». Мама всё время пыталась перевести его в десятый «А», потому что он типа для умных, а: «Ты у меня мальчик умный», но Рэм хотел остаться с Французом и Скрипачом. Их в десятом «А» никто почему-то видеть не хотел.
Но ещё в десятом «Б» учился Синцов. Младший, в смысле. Елисей. И это было чуть ли не главным, чтобы оставаться в «Б» классе, и иметь возможность наблюдать старшего чуть чаще, чем среднестатистический школьник. Сергей Александрович им всегда всякие приколы с классом устраивал. В пейнтбольный клуб водил, прошлой весной в боулинг, новогодние дискачи обычно устраивал не в школе, а в арендованных клубах, и выпускной в девятом классе прошел в коттедже, а не парке имени Ленина. Они в этом коттедже, конечно, набухались так, что потом ещё два дня блевали, но… Короче, кто не учится в десятом «Б», тот не блюёт несколько раз в год.
Но Рэму было дорого не это.
— Как его ещё не убили, — недовольно буркнул Француз, глянув на двуногий стенд возле актового зала: «Встреча с Сергеем Синцовым». Фотка такая выцветшая, у Рэма на стене лучше смотрится. — Школка пиарит сыночкиного папу, чтобы башлял на шторы. Лан, пошли к твоей любимой Алёнушке, — и потянул Рэма за ручку рюкзака.
Он потянулся, бросив на стенд прощальный взгляд. Время запомнил: завтра, после седьмого урока.
Француз тут же спросил про планы:
— Завтра на базе зависнем после матеши?
— Завтра же… — и ещё раз через плечо взгляд бросил на лицо Синцова.
— Так это по желанию.
Рэм неловко признался:
— Я хочу.
Француз фыркнул:
— Нахер тебе это надо?
— Он иногда интересное рассказывает.
— В бизнесмены заделался? — и, не дождавшись ответа, сыронизировал: — Ну, тебе это легко. Батя крышу обеспечит, как и этому, — небрежно кивнул назад.
Рэм снова последовал взглядом за кивком, уже третий раз оборачиваясь на стенд.
— Никого он не крышует, — заспорил Рэм.
— Ага, ещё скажи взятки не берёт.
— Не берёт.
Француз только хохотнул. Рэму стало неприятно за отца, что, в общем, случалось с ним часто в компании друзей, потому что «менты нам не кенты». Но они смирятся рано или поздно, потому что, кроме этого, «сегодня — кент, а завтра — мент».
— Они просто друзья, — добавил он. — Со школы дружат. Как мы.
— Ну да, мент и коммерс, отличный союз.
Рэм неловко поправил лямки рюкзака на рубашке, шагая в класс за Французом. С последней парты сразу подорвался Скрипач, начал что-то затирать про то, что «нашел новый способ подделать жетон». Это они в автоматы для размена бросают, чтоб настоящие деньги посыпались, но нихера у них не получается. Вчера из-за этого пешком домой шли, потому что мелочь на автобус так и не собрали, а кондукторша выставила через две остановки.
Но Рэм таким не занимается. Не только потому, что ездит на батином «Урале», но и потому, что точно знает в какой пункт милиции его приведут за ухо, если поймают. И перед кем поставят.
Тем не менее, не смотря на то, что отцовская профессия не пользовалась у пацанов уважением, он всё равно им врал, что собирается стать ментом номер два, а не поступать на филфак. Потому что филфак — это по-пидорски, и туда идут одни девчонки. Пусть лучше думают, что он мент, чем решат, что филолог. А про Алёну Игоревну, их молодую училку русского и литры… Рэм говорил, что ходит к ней на допы, потому что влюблен. Это помогало многое в себе объяснять.
Почему не жмешься к девкам, не подкатываешь на остановках, не свистишь вслед, не поддерживаешь разговоры о сексе? Всё просто — потому что однолюб. И влюблен в училку. Шансов нет, сами понимаете, пацаны, но ни на кого, вот ни на кого больше посмотреть не могу. Как подумаю, что с какой-то девчонкой сосусь, так прям… ух. Аж противно становится.
Ну, вот примерно так Рэм себя и объяснял. В общем и целом, всё правда, только в деталях привирает.
Он сел за предпоследнюю парту, сразу за Французом и Скрипачом, и Илюха, развернувшись, резко бросил ему под нос петарду. Рэм, вздрогнув, выбросил её в угол кабинета, где никто не сидел, но… она не взорвалась. Двое придурков покатались со смеху.
Он взял пластмассовую оранжевую линейку и, отогнув, ударил Скрипача по таким же оранжевым волосам. Кусок линейки, встретившийся с его головой, отломился от удара и отлетел в сторону, на парту Синцова, чуть не заехав ему по переносице.
— Извини, — виновато улыбнулся Рэм.
Елисей, прямой, как тростинка, и всегда одетый с иголочки во что-нибудь приталенно-прилизанное, смерил взглядом голубых глаз сначала его, а потом — Француза и Скрипача. Произнёс, выделяя почти каждую букву: — Плебеи.
И отвернулся.
У Рэма раньше была мечта подружиться с ним, чтобы чаще бывать в синцовском особняке. Не вышло, конечно же.
Глава
