(не)любимая - Ярослава А.
— Разумеется, — в своей излюбленной манере, типа «дура могла бы и не спрашивать», заявляет женщина и, сграбастав девочку за руку, собирается пройти в мой кабинет.
Как всегда, Антонина Михайловна поражает меня свой естественной бесцеремонностью. Эта женщина и без мыла влезет куда ей надо и не надо.
Вот только она забывает, что я уже не та молоденькая девушка, которой можно было помыкать.
— Куда вы? — Выразительно изгибаю бровь. — У меня через пару минут занятие. Я не занимаюсь частной практикой, тем более, в стенах санатория.
Бывшая свекровь медленно поворачивает голову в мою сторону, и глаза ее недобро сужаются.
Зря стараетесь, Антонина Михайловна — на меня это уже давно не действует.
Свою прививку от вашего вздорного нрава я уже получила.
— Хорошо. — Нехотя отступает назад она. — И где же ты можешь нас принять?
Вопрос, конечно, риторический.
Хочется зло рявкнуть — нигде!
Но какая-то неведомая сила заставляет меня заглушить эти лишние эмоции.
Дочь моего бывшего мужа, что практически куклой висит в цепкой хватке бабушки, снова смотрит на меня. И, кажется, этот взгляд, к слову, очень похожий на отцовский, заставляет меня сказать совсем не то, что хотела:
— Я вам сейчас открою сенсорную комнату. Там подождете. Девочка может поиграть в шарики. Как освобожусь, то сразу пойду к вам.
— И долго тебя ждать?
Она неисправима…
— Антонина Михайловна, — серьезно смотрю прямо ей в глаза, — если вам и вправду нужна моя консультация, то вы подождете столько, сколько нужно. А так, думаю, вы сможете найти в нашем городе не менее квалифицированных специалистов.
Она открывает было рот, чтобы поставить меня на место, но тут же закрывает, ибо никаких других специалистов в нашем захудалом провинциальном городе попросту нет.
— Хорошо, — высокомерно цедит она и идет следом за мной в небольшое помещение, которое я использую для групповых занятий.
Захожу, включаю свет.
— Располагайтесь. Верхнюю одежду можно повесить на крючок.
Вернувшись в свой кабинет, с грустью понимаю, что кофе мой уже остыл, конфеты не радуют, а в дверь уже кто-то стучится — привели ребенка.
Привычным жестом убрав выбившийся локон волос за ухо, выдыхаю и натягиваю на лицо спокойную улыбку.
— Войдите!
Сегодня ко мне на занятие пришел Миша.
Коренастый плотный мальчик-подросток и его не менее плотная мама.
— Здравствуйте, Ольга Николаевна! — Вымученно улыбается женщина и подталкивает сына в мою сторону. — Не против, если одни с Мишей позанимаетесь? Мне нужно срочно позвонить по работе.
Мама Миши — одна из тех немногих мам, которые успевают заниматься воспитанием особенного ребенка, но и еще работают. Отец ушел из семьи, как только узнал, что у ребенка неизлечимая патология. С тех пор мама Миши тянет его одна.
— Хорошо. — Киваю ей и переключаю свое внимание на мальчика. — Привет, Мишенька. Как твои дела?
— П-ет. — Улыбается солнечный мальчик Миша. — О-шо.
— Отлично! — подбадриваю его. — Я сегодня придумала для тебя интересную игру. Хочешь поиграем?
Он активно кивает и несется за игровой стол.
Я же беру со стола заранее подготовленный материал и, отхлебнув из кружки противный холодный кофе, иду к Мише.
Через сорок минут возвращается его мама.
— Отзанимались? Как у Миши дела? — с порога заваливает вопросами.
— Хорошо. Он большой молодец! — И это чистая правда.
Миша — старательный ребенок, но в силу своего диагноза многое не может и никогда не сможет. Его маме важен каждый микроскопический шаг прогресса, поэтому я трачу минут десять на то, что подробно все объясняю, попутно даю еще кое-какие рекомендации.
— Спасибо вам, Ольга Николаевна! — с чувством благодарит она.
Рассеянно киваю ей в ответ и, выдав Мише заслуженную сегодня наклейку с котиком, возвращаюсь к своему рабочему столу. Там, порывшись в ящиках, набираю карточки для первичной диагностики.
Пора идти в сенсорную комнату.
Подхожу в двери и замираю на несколько мгновений.
— Что ты делаешь? — Слышу за дверью грозный голос Антонины Михайловны. — Немедленно положи это на место! Оглохла?! Я что тебе сказала?
Вот уж никогда бы не подумала, что моя бывшая свекровь будет такой отвратительной бабушкой. Сыновей своих она всегда любила до беспамятства.
Тихо приоткрываю дверь и захожу внутрь.
— Что здесь происходит? — все так же строго спрашиваю я.
— Вот видишь! — шипит Михайловна. — Сейчас тётя на тебя ругаться будет!
Вот спасибо за медвежью услугу.
— Не буду я ругаться, — твёрдо проговариваю, глядя на бывшую свекровь, подхожу ближе и присаживаюсь на корточки рядом с девочкой. — Это комната для детей и тут можно играть во что хочется. Как тебя зовут, милая?
Девочка молчит, не оборачивается и даже ухом не ведет в мою сторону.
Она увлечённо раскладывает карточки с английским алфавитом в удивительно правильном порядке.
— У вас есть какие-то документы или обследования? — решив пока не трогать ребенка, спрашиваю я. — Вы куда-то обращались уже?
— Нет, конечно! Никуда мы не обращались. Еще не хватало, чтобы весь город говорил о том, что у меня внучка недоразвитая.
— К-х-х, — невольно закашлялась я. — Понятно. А родители? В Москве же лучшие специалисты.
Взгляд Альбины Михайловны на миг становится точно стеклянным. а уголки губ расстроенно сползают вниз.
— Ну, видимо, не лучшие, раз девчонке уже почти шесть лет, а она говорить толком не может!
Судя по ответу, делиться со мной информацией, даже если она есть, никто не будет.
Да и ладно.
Мне оно как-то и не нужно было.
Обращаю свое внимание на девочку.
— Как ее зовут?
— Дарина.
И снова грудь простреливает острой болью. Да так, что больно дышать.
Дарина…
Я так назвала свою девочку.
Ту, что когда-то давно потеряла.
— Красивое имя. — С трудом выдавливаю из себя.
— Да уж… Красивое, — говорит женщина, выражая все, что
