Я один вижу подсказки 13 - Никита Красавин

Всё, что оставалось делать — это тянуть время и мысленно торопить Первого:

«Шевели ногами быстрее!»

* * *

Первый.

— Да иду я!

Я слышал звуки возни на площади. Они доносились аж сюда, до края деревни. У меня же была миссия, которую нужно было выполнить хорошо.

Сделав ещё пару шагов, я повернулся к горящему дому. Затем посмотрел на записку, которую оставил оригинал: что-то типа рисунка того, как дом должен выглядеть. Я не понимал:

«Нужный ли это дом?»

Пожав плечами и подумав, что всё равно времени думать нет, вошёл во двор, а затем подошёл к двери и толкнул её. Та скрипнула из-за старых петель, но поддалась.

Внутри не было никакого огня — дом выглядел как обычная деревянная изба. Обстановка тоже простая: деревянный стол, несколько табуретов, полки с посудой и сухими травами, и большая печь, занимающая половину дома.

За окном была ночь, а свет давала одна свеча. Из-за этого обстановка в комнате была довольно мрачной.

В центре комнаты была Алиша. На её лице читалась тревога. Она нервно ходила из стороны в сторону, постоянно поглядывая в окно, словно чего-то ожидая.

Но когда я вошёл, она остановилась и посмотрела на меня. Увидев незнакомца, она сказала:

— Идите сюда… Живо…

Не мне, а своим пятерым детям. Те тут же бросили свои занятия и со всех углов комнаты побежали к матери, спрятались за её спиной, выглядывая оттуда и поглядывая на меня с испугом.

Только потом она спросила:

— Кто вы? И что вам нужно в моём доме?

— Не пугайтесь… Я пришёл с миром.

— С миром?

— Да!

— Мужчина, ночью к женщине с детьми?

Я сам понимал, как это выглядело, но я же пришёл сюда не по своей воле. Тем более Алиша здесь выглядела «нормально», как обычная женщина. Но я-то понимал, что она — суть проклятья и что моя жизнь в её руках.

Как доказательство этого, на обратной стороне моей правой ладони засветился символ проклятия. Алиша, видимо, понимала свои силы и сейчас применила их на мне.

Если раньше у меня был день-два до смерти, то она, видимо, могла контролировать силу проклятья, тем самым сокращая время — то есть убивать быстрее.

Но я не стал ждать и выкрикнул:

— Стойте! У меня есть кое-что для вас!

— И что же?

— То, чего вы так ждали всё это время.

— …

В моих руках появилась склянка. Внутри неё был пепел, и, конечно, Алиша не сразу поняла, что я хочу сделать. В таком состоянии она не узнала своего сына.

Хм… Это очень плохо…

Я решил, что раз место явно особенное, то открыл склянку. Оттуда прах начал высыпаться и меняться, приобретая вид обычного младенца, который громко плакал.

— Уааа!

Я подхватил его, чтобы не упал, и услышал голос:

— Питер?

Лицо женщины изменилось. Вся подозрительность исчезла, сменившись невероятным изумлением, а затем и радостью. Глаза наполнились слезами, руки затряслись.

— Питер! — воскликнула она и бросилась ко мне, аккуратно забирая младенца из рук.

Она прижала сына к груди, и слёзы потекли по её щекам ручьём. Алиша целовала его и что-то неразборчиво шептала.

Дети тоже вышли из-за её спины, с радостью глядя на своего младшего брата, которого считали потерянным.

Прошло несколько минут, прежде чем эмоции утихли. Алиша вытерла слёзы тыльной стороной ладони и посмотрела на меня уже совершенно другими глазами.

— Что ты хочешь?

Я не показывал своих эмоций, но был доволен. Как и говорила подсказка, у неё можно будет попросить об услуге.

Было бы логично, если бы я попросил снять проклятие с себя и, собственно говоря, со всего нашего роя. Но вместо этого я произнёс совсем другие слова:

— Виктор — он ведь тоже под твоим проклятием?

— Да.

— Можешь ли ты усилить его проклятие в сотню раз?

— Хочешь убить его?

В её голосе звучала угроза, словно она не хотела убивать. Точнее, не хотела быть инструментом в чьих-то руках.

— Он плохой человек… Он убил много невинных людей, и если его не остановить, он будет продолжать убивать.

Алиша не отвечала, а долго смотрела на меня, пытаясь понять. Затем её взгляд переместился на младенца в её руках, на других детей, которые с надеждой смотрели на мать.

— А почему ты сам не хочешь избавиться от метки?

— Мне это ничего не даст.

— Что?

— Если ты меня освободишь от проклятия, то Виктор всё равно убьёт меня, — соврал я. — Он убьёт всех и придёт за тобой!

Вообще-то в моих словах была доля правды. Но я врал о том, что Виктор представляет для меня угрозу.

Единственную, кого я действительно боюсь — это Алишу. Мне повезло, что проклятием стала добрая любящая мать со «справедливым» складом ума и рассудительностью.

Будь это кто-то другой, я, вероятно, уже давно был бы мёртв. Я наблюдал, как Алиша медленно кивнула и закрыла глаза, застыв в таком состоянии на несколько секунд.

Воздух вокруг неё начал слабо мерцать, словно от невидимого пламени. Затем она открыла глаза и коротко произнесла:

— Сделано.

Я не улыбался, хоть и очень хотелось.

— Спасибо!

* * *

Схватка продолжалась минут двадцать. Виктор методично избивал меня, становясь всё агрессивнее. А моя способность защищаться и восстанавливаться с каждой минутой слабела.

— Когда ты сдохнешь?

— Просто у кого-то слишком мало сил!

— Грррр!

Была ещё одна причина, по которой Виктор терял терпение и раздражался. Пока он был занят битвой со мной, на площади появились посторонние люди.

Целый хорошо вооружённый отряд из двадцати человек. Их броня была похожа на мою, их оружие копья — это были мои клоны.

Вот только они игнорировали самого Виктора, а вместо этого напали на других падших, которые держали в плену Рому и Лиру.

Не скажу, что их бой был лучше нашего. Они попытались убить Рому, но Лира призвала на помощь пауков, и сразу же образовался хаос.

Виктор хотел развернуться и помочь своим, но тут же получил четыре удара огненными шарами.

Он понимал, что я хоть и не представляю опасности один на один, но стоит ему заняться другим делом — спасением союзников, — как я тут же воспользуюсь ситуацией и убью его сам.

— Иди к чёрту!

— Сам иди!

А вторая битва тем временем развивалась. К освобождению пленных присоединились Уин, Михаил и Ермиона. Совместными усилиями им удалось освободить Лиру и Рому, хоть на них и остались порезы. Но они