Ост-фронт. Новый век русского сериала - Денис Горелов
Кино о низовой инициативе селян обычно тягостно, ибо от него за версту разит неореализмом — тяжким духом неудачничества. На хитрую попу искателей счастья там всегда найдется болт жадного губера, злого бандоса, кидалы-москвича и американского закона. Однако волшебная сказка о том, как отрастить себе чудо-крылья и свалить с родины к едрене-фене, допускает и вполне успешный оборот, и девки на своем пути, как Суслик с мультфильма, никого не встретят: ни хорька и ни сову, а лиса офигеет от простодушной наглости. И Москва не съест, и консулы окажутся людьми, только очень болтливыми по части яичного птицеводства (что сущая правда: на фоне британского и немецкого визового гестапо амеры людей без нужды не едят).
Но самое отрадное состоит в том, что написанный давно сценарий сочтен авторами неактуальным и отнесен в 2008 год. В самом деле, найти сегодня четырех вменяемых баб, грезящих мостом «Золотые ворота» и райской жизнью во Флориде, даже в поселке Ливни (переименованном остряками в Бивни) представляется затруднительным. Сценарист и режиссер Василий Сигарев, восемь лет назад запускавший в «Страну ОЗ» волшебный корабль из сказки о Буратино, чтоб унести добрых людей с дикого капитализма туда, где «везде человек человеку надежный товарищ и друг», кажется, поменялся вместе с диким капитализмом. Теперь они с режиссером Стуковым неназойливо маркируют события приметами близких, но ушедших дней: едва заметным портретом Д. А. Медведева в бухгалтерии, толками о директоре Грудинине, который «еще президентом станет», и цыганщиной Петра Налича про «гитар-будуар», популярной в 2008-м не меньше, чем ламбада в 90-м. А вопль отчаяния «И кур у нас они еще будут покупать, и рожать к нам ездить!» с тех пор перестал быть несбыточной утопией.
Сигарев некогда открыл для кино жену свою Яну Троянову[57] («Волчок», «Страна ОЗ», «Ольга»), и она пришлась ко двору, но за годы как будто монополизировала образ горластой народной тетёхи, как Н. В. Мордюкова до нее. Поэтому выдергивание с эпизодических ролей на центр Анастасии Поповой представляется точнейшим ходом Стукова: она отлично везет на себе весь колхоз и многое обещает, типаж востребованный.
Куличков долго и узнаваемо гундосит про пендосов, со скрипом одобряя очередное дитя: Родине солдаты нужны.
Пендосы стоически терпят Куличкова.
Самый черный из них (Исмаил Коне) озадаченно пялится на новорожденную дочь случайной знакомой — нетрудно догадаться почему.
Хорошо, когда авторы своих героев любят — всех до одного.
Такое чувствуется.
Профсоюз «Лисистрата» «Чики», 2020. Реж. Эдуард Оганесян
Четыре придорожные шмары надумали соскочить со срамного бизнеса и открыть салон. И были тысячекратно биты, кинуты, топтаны и просто облаяны разными джигитами и высокоморальными курвами, но открыли кладовые души и, кажется, приблизились к Замыслу.
Весь некузявый сюжет. Почти без голых девок — чего обычно ждут от такого кино. С матами, как любят говорить люди, отставшие в образовании.
Нехитрая и заведомо угнетающая история уже на четвертой серии набрала три с половиной миллиона просмотров, двадцать шесть рецензий (эта двадцать седьмая, столько не было и рядом даже у горячо обсуждавшегося «Идиота») и обещает стать сериалом года, как «Садовое кольцо» в 2018-м или «Эпидемия» в год спустя. Если по ходу не нарисуется еще что-либо соразмерно прекрасное (а индустрия на подъеме, ждать можно всего).
Когда-то в игровом дебюте документалист Бартас заглядывал в окна рабочей общаги. В одной каморке сидел на полу тощий азербайджанец и горестно смотрел на сваленные до потолка мелкие арбузы — неликвид. В соседней отпивались водой из пузырьков натруженные голые девки, красивая и некрасивая. А нервный хмырь гнал их назад в комнату: хватит, к станку. В третьей тихо ярился мужик в зонской росписи, слушая подобострастные доводы пристебая. Во всех трех слабые люди хотели денег на шару и витал общий дух неудачничества. Трехминутный автопортрет советской провинции на переходе в дикий капитализм.
Вот этот трехминутный портрет Эдуард Оганесян и развернул в восьмисерийную фреску — в которой жаль и кадр пропустить.
Шалман «Колизей». Зуд. Жвачные пузыри. Отупляющее марево нищего юга. Усатые мужчины с печатью насупленного идиотизма. Халупа с названием «офис». Молодой поп с говорящим именем отец Сергий (у Толстого, кто не читал, батюшка всем известные искушения гнал, успешно). Стена съемной хаты для утех: Дин Рид в обнимку с гитарой, демон Козаков в дубленке, Шукшин в халате для разврат-парада и по-индийски красивый цыган-молдаван Войническу-Соцки, эпизодник с «Молдовы». Солнце в глаза. Мухи на арбузе.
Сам арбуз с вертикальной алой щелью как эмблема фильма про бедовых девчат.
Сами девчата с низкими голосами — и от курева, и от привычки к тихим лютым теркам на взводе.
Оганесян как никто умеет нагнать гадкого ужаса даже от панорамы подсолнухового поля в нежных закатных тонах. От капа воды из кухонного крана под внимательный взгляд усатого пришельца. Просто от двух запаркованных на стоянке фур, обещающих всякое девчонкам, которые и так уже этого всякого видали за десятерых.
И вдруг пустить колыхание кущ, когда завязавшая блудница выходит из храма с руками вразлет.
Ирину Горбачеву за серьезную актрису знают все, кому что-то говорит фамилия режиссера Хлебникова, — она играет Жанну, мотор компании. У нее прибавление — Варвара Шмыкова, Ирина Носова и Алена Михайлова, заветные подруги.
Фильм — еще и реплика в адрес поэтики Алексея Балабанова. Когда-то в его «Грузе 200» милицейский упырь вез через промзону девку мучить под «Плот» Лозы — и казалось, не было кадра чернее в богатом на такое новом кино. А здесь добрый папа тем же «Плотом» отогревает дочь после выкидыша. А минутой раньше балбес-участковый для души катает подругу по закатным зеленям на милицейской «буханке». С мигалкой, чтоб как у больших. И всем тепло.
Это не спор — просто вывод: время, осмысленное Балабановым как период полной атрофии государства и смуты слабых душ, — прошло. В больнице — помогут. В милиции — попытаются. В храме — поймут, но и распускаться не дадут.
В общем, как должно быть.
А тех немногих тварей, что делают невыносимой жизнь, и без того задрипанную, в оставшихся сериях просто обязаны кончить. Неважно как — друг друга взаимозачетом, разные способы есть у Бога и искусных сценаристов. Если тремя с половиной миллионами очень-очень чего-то захотеть — верняк срастется.
Ибо нельзя так с людьми.
В моей смерти прошу
