Уральский следопыт, 1961-07 - Журнал «Уральский следопыт»

Правда, хариусами больше интересуется дядя Саша. Коротко остриженный, очкастый, он расхаживает по катеру в одних трусах, все время что-то ищет, на кого-то сердится, невнятно бормоча себе под нос. Но стоит только заговорить о рыбной ловле, дядя Саша заметно веселеет. Он уж обстоятельно выспросит, на какую насадку, где и когда клевали эти самые хариусы.

Интересный вчера был после ужина разговор! Узнав, что отец много раз плавал по Вишере до самых верховьев, Иван Александрович – тот самый пожилой мужчина, который вчера первым подошел к костру, – сразу предложил:

– Нам проводник нужен, Илья Васильевич. В реке тоже свои дорожки есть, а мы их не знаем. Находим, конечно, путь, но времени много впустую теряем. А нам время дорого. Лодку вашу на палубу поднимем, будете показывать, куда плыть.

Когда отец ответил, что подумает, Миша чуть не закричал ему: «Поедем, папа! Чего ты еще!». Но удержался. Он вообще в тот вечер больше помалкивал. Да и взрослые были заняты серьезными разговорами. Миша сначала слушал, а потом не заметил, как и заснул.

Утром, когда он проснулся, все уже были готовы в путь. Лодку увязали на палубе, свой багаж отец уложил в кабине. Только костер еще дымил, догорая под большим закопченным чайником.

Все-таки здорово, что Миша попал в настоящую экспедицию! Вчера у костра Иван Александрович объяснил отцу, зачем и куда эта экспедиция плывет.

Сегодня дядя Гриша дополнил рассказ. Теперь Миша знает, что это за катер и зачем ему понадобилось плавать по таким неудобным местам, как Кривая протока.

Начальник экспедиции – Иван Александрович. Он ученый, преподает географию в Москве, в университете. Миша долго украдкой наблюдал за начальником, сравнивая его со своим школьным учителем географии.

Иван Александрович нетороплив в движениях, все делает без суеты, спокойно. Он и разговаривает негромко, но его хриплый голос очень хорошо слышен даже сквозь шум мотора. Миша заметил, что Иван Александрович часто записывает что-то в толстую черную тетрадь. Посидит-посидит на крьпие катера, поглядывая в большой бинокль по сторонам, а потом опять спустится в кабину и достанет тетрадь. Ученый, открывает что-нибудь… Вот только что именно – Миша не мог придумать.

Дядя Саша – тоже ученый. По крайней мере так говорил дядя Гриша. Но Мише кажется, что по сравнению с Иваном Александровичем дядя Саша на ученого не похож. В тетрадку он ничего не пишет. Говорят, рыбами занимается. А умеет ли он ловить этих самых рыб? Что-то не верится…

Мимо каменной стены.

На привале.

Есть еще на катере моторист Николай. Этого Миша пока не разглядел: все сидит за рулем и что-то напевает.

Про себя дядя Гриша сказал так:

– Я, брат, тут по механической части. Катер наш не просто так плавает, а испытание проходит в мелководной горной речке. Ты сегодня присматривайся, что к чему, а завтра я тебе лекцию про наш катерок прочту. Замечательная машина!

ДВИГАТЕЛЬ? НЕТ – ДВИЖИТЕЛЬ!

– До Ваи еще как-нибудь доплывете, а до Усть-Улса нипочем не пройти! Там Меленки, перекат такой, слыхали? Два винта побил – и без толку. Пришлось директору дальше на лодке идти.

А я пиляю кой-как до дому… Корпус пробит, течет…

Худой, бронзовый от загара мужчина говорил отрывисто, зло. На тонкой шее ходил вверх-вниз острый кадык, выталкивая слова. Кончив говорить, мужчина сердито и густо плюнул в костер. Угли от обиды зашипели.

Мише не понравился этот человек, его злая речь. И стало приятно, когда дядя Гриша со смешком бросил:

– Ничего, перемелем и Меленки. Ты лучше вот что скажи: небось, с утра не ел? Так?

Худой молча кивнул.

– Тогда садись поближе. Это дело поправимое.

Когда худой начал настукивать ложкой в котелке с ухой, Миша отошел от костра.

У берега рядом приткнулись два суденышка. Катер, на котором ехала экспедиция, в темноте выделялся белым пятном. Полуглиссер, подошедший сверху минут тридцать назад, распластался рядом на песке низким серым корпусом.

У себя в Красновишерске Миша часто видел такие быстроходные полуглиссеры с гордо задранными носами. Но вот стремительный красавец лежит на песке, побежденный вишерскими перекатами. А неуклюжий водометный тихоход собирается пройти по этим самым перекатам дальше вверх, где вообще никакие катера не плавают.

Сегодня дядя Гриша прочел, наконец, Мише «лекцию», которую обещал. Собственно, это была никакая не лекция. Просто дядя Гриша водил Мишу по всему катеру и спрашивал:

– Это для чего, знаешь? А это? Кое-что Миша знал. Но немного.

И тогда дядя Гриша рассказывал. Получалось у него очень здорово. Откуда ни возьмись, появится гаечный ключ. Смотришь, уже снята какая-нибудь крышка, и все становится таким понятным, что потом Миша даже удивлялся: как он не знал раньше?

Начал дядя Гриша с того, что провел Мишу на корму и спросил, заглядывая в воду:

– Смотри сюда. Как, по-твоему, чего тут не хватает?

Миша осторожно подошел к самому борту. Как раз там, где корма уходит в воду, видны два отверстия. Из них непрерывными струями бьет вода. Сбоку отверстий на шарнирах приделаны железные козырьки, вроде литровых консервных банок без дна, с прорезью по всей длине. К этим козырькам прикреплены тонкие металлические тросы. Они идут в каюту, где сидит моторист.

Вдруг тросы поползли по маленьким колесикам-блокам, потянули за собой и козырьки. Один из них отошел в сторону, второй, наоборот, почти совсем прикрыл отверстие в корме. Катер стал поворачивать в сторону прикрытого козырьком отверстия.

«Рулит, – догадался Миша. – Моторист рулит, управляет катером…»

– Так чего же не хватает? – повторил дядя Гриша.

Миша молчал. Тогда его учитель еще раз показал на железные козырьки:

– Эти штуки зачем? Догадался?

– Поворачивать…

– Правильно! Называются дефлекторы для управления движением судна. В бортах такие же отверстия. Ну, а все-таки чего нет на нашем катере, а на всех других судах есть?

Миша только плечами пожал.

– Руля нет!

Правда, как он не заметил? А дядя Гриша продолжал выкладывать неожиданное:

– У этого катера и винта нет. Как говорится, без руля ходим, без ветрил и без винта. Винт знаешь?

Миша кивнул. После навигации много катеров в Красновишерске вытягивали на берег. Всю зиму стояли они, укрытые брезентом, снег наметал вокруг них большие сугробы. Весной речники снимали брезент, чистили и скоблили суда, затем красили их. Днища катеров яркими пятнами выделялись среди грязи. И густой запах краски был одним из первых весенних запахов на реке.

У каждого катера внизу торчал блестящий трехлопастной