Почему мы уверены. Разумных причин для веры в Бога гораздо больше, чем вы думали - Сергей Худиев
Писание никоим образом не обещает, что Церковь будет похожа на стерильный заповедник святых. Если бы это было так, то грешники не могли бы войти в Церковь, и она просто не могла бы выполнять свою функцию – спасать грешников.
Более того, в Церкви могут находиться люди, которые вообще не являются подлинными христианами. Христос в Евангелии предупреждает, что некоторые люди будут пророчествовать от Его имени, творить чудеса, изгонять бесов, в то время как Он вообще никогда не знал их, поскольку они «делали беззаконие» (Мф. 7:22–23). Апостол Иоанн говорит о неких людях, что они «вышли от нас, но не были наши» (1Ин. 2:19). Исповедание себя христианином, внешняя принадлежность к Церкви – не гарантия того, что у человека есть подлинные отношения с Богом.
В истории человечества благодать Божия пробивается через толщу людского греха и противления – и в жизни отдельных людей, и в жизни целых сообществ.
В исландской «Саге о Греттире» упоминается некий конунг (князь) по прозвищу Эльвин Детолюб. Это насмешливое прозвище он получил за то, что запрещал своим воинам во время набегов подбрасывать и ловить на копья грудных младенцев. Для той среды это было из ряда вон выходящее милосердие.
Когда эта и подобные ей культуры стали христианскими, они стали постепенно меняться – но нам стоит учитывать тот исключительно низкий старт, с которого они начинали. Языческие славяне, или германцы, или кельты были чрезвычайно необузданными людьми, и мы должны оценивать христианство по тому, как они изменились под его влиянием, а не по тому, какие злодеи встречались в двухтысячелетней истории христианской Церкви.
Но разве религия во все времена не поощряла фанатизм и нетерпимость?
Чтобы понять, ответственен ли фактор Х за явление У, нам понадобится контрольная группа для проведения эксперимента. Если, например, я считаю, что вегетарианство приводит к фашизму, я должен сравнить число фашистов среди вегетарианцев и среди мясоедов. Если окажется, что вегетарианцы в целом ничуть не бо́льшие фашисты, чем мясоеды, это опровергнет мою гипотезу.
Если я считаю, что религия приводит к фанатизму и преследованию инакомыслящих, мне нужна контрольная группа – нерелигиозные люди. Есть ли у нас такая группа? Да, и очень большая. К середине ХХ века примерно треть человечества – в Китае, СССР и других социалистических странах – жила при атеистических режимах, влияние религии было либо совершенно уничтожено, либо подавлено.
Исчезли ли с удалением религии фанатизм и нетерпимость? Напротив, светские режимы ХХ века в своем фанатизме и преследованиях превзошли худшие религиозные образцы. Таким образом, гипотеза «во всем виновата религия» опровергнута. Религию почти что свели на нет – а людям стало еще хуже, чем было. Это должно вернуть нас к разговору о подлинной отраве человечества – грехе.
Разве не религия – причина всех войн?
Часть войн (хотя, конечно, далеко не все) велись под религиозными лозунгами и между группами, исповедующими различные религии. Мы можем видеть это и сейчас: новостные ленты пестрят сообщениями о действиях экстремистских групп вроде ИГИЛ, о затяжных конфликтах между израильтянами и арабами и т. д. Достаточно примеров и в истории: крайне ожесточенная и опустошительная Тридцатилетняя война в Европе XVII века; страшная резня между сикхами, индуистами и мусульманами после ухода британцев из Индии; резня в бывшей Югославии между людьми практически одного языка, но разных культур, связанных с православием, католичеством и исламом… Примеры можно продолжать, и Ричард Докинз (а с ним и другие атеистические авторы) восклицают: если бы не религия, всего этого бы не было!
Почему такой вывод – грубая ошибка? Он представляет собой типичную подгонку задачи под ответ. Воинствующие атеисты заранее уверены, что именно религия является источником войн, и везде, где они обнаруживают войну и религию, они постулируют, что второе является причиной первого. А обнаружить то и другое можно повсеместно: увы, люди воюют всю свою историю, и абсолютное большинство культур в истории – религиозны. Религиозность – это общее свойство человеческого рода, такое же, как, например, двуногость. Мы с таким же успехом можем обратить внимание на то, что все войны ведутся двуногими людьми, и объявить двуногость причиной войн.
К этому надо добавить, что, например, Тридцатилетняя война – классический пример «религиозной войны», – если мы рассмотрим ее подробнее, не выглядит такой уж религиозной. Например, католик кардинал Ришелье воевал с католической же Испанией[7], очевидно, ради государственных интересов Франции, а не ради религии. Острые национальные конфликты – такие, как в Северной Ирландии или в Югославии, – являются именно национальными, а не религиозными. Их участники совершенно не интересуются богословием, традиционная религия является максимум одним из маркеров, который отделяет «своих» от «врагов».
Весь ХХ век – это век войн, неслыханных по масштабам потерь и разрушений, но они не имели никакого отношения к религии, а велись между чисто светскими режимами под лозунгами чисто светских идеологий.
Так что причина войн – явно не религия.
Но разве войны не велись – и не ведутся сейчас – под религиозными лозунгами?
Это несомненно, и есть масса примеров военной пропаганды, активно апеллирующей к религии. Но лозунги, под которыми ведется война, и причины войны – это совершенно разные вещи. Абсолютно любая военная пропаганда объявляет дело своей стороны добрым и справедливым, но из этого никак не следует, что причина всех войн – доброта и справедливость. Официально войны развязываются ради «восстановления попранной справедливости», «защиты угнетенных», «наказания злодеев», «водворения мира и порядка», «помощи жертвам» – то есть по самым благородным и возвышенным мотивам. (Вы будете смеяться, но, с точки зрения древних римлян, они за всю историю не развязали ни одной агрессивной войны; у них всегда были уважительные причины!) Считать, что именно эти благородные побуждения и являются причиной войн, было бы несколько наивно.
Военная пропаганда всегда взывает к принятым в обществе ценностям. Если общество религиозно, то она будет взывать к религии. А если не особенно – то к правам человека, демократии, справедливости, достоинству, свободе и другим ценностям, важным для людей, к которым она обращается. Это никак не делает эти ценности сами по себе источником войн.
Но, например, террористы-самоубийцы – разве стали бы они взрывать себя вместе с невинными людьми, если бы их религия не обещала им рай после смерти?
Увы, стали бы. В истории более чем достаточно примеров,
