Почему мы уверены. Разумных причин для веры в Бога гораздо больше, чем вы думали - Сергей Худиев
Само убеждение, что мы обязаны искать истину и что найти ее стоит, возможно только в теистической картине мира, где эта истина – Бог. Если Бога нет, то перед лицом индифферентной Вселенной безразлично, во что вы верите.
Во Вселенной, созданной Богом, очень важно отказываться от иллюзий – пусть даже удобных и утешительных, – чтобы добраться до истины. Ведь в конце концов мы все предстанем перед судом Божиим и столкнемся с истиной, когда может быть уже поздно. В мире без Бога вы можете утешаться какими угодно иллюзиями, это просто неважно – вы умрете и никак не огорчитесь тому, что заблуждались.
Более того, никакой связи между истиной и счастьем в мире без Бога вообще нет.
Христианская вера в таком мире может быть сколь угодно ложной, но при этом полезной, поскольку делает жизнь людей субъективно лучше, дает им надежду, утешение, единство с ближними, удаляет от вредных привычек. Как показывает статистика, церковные христиане в целом живут здоровее и благополучнее среднего обывателя – там, где нет гонений. А когда все эти люди умрут в светлой надежде на жизнь вечную и блаженную, у них не будет возможности убедиться, что они были неправы, и огорчиться этому.
Если теизм истинен, у вас есть обязанность искать Бога и вечную жизнь – как и надежда их найти. Если истинен атеизм, у вас нет обязанности быть атеистом – как и надежды, что атеизм вам чем-нибудь поможет.
Но разве поиски вечной жизни не требуют жертв в этой?
В некоторых ситуациях – когда речь идет о мученичестве – да, от человека ожидается, что он отдаст эту временную жизнь ради жизни вечной. Хотя смерть неизбежна так или иначе. Но во времена мирные, когда быть христианином безопасно, благочестивая жизнь требует жертв гораздо менее радикальных. Во все времена от христиан требуется хранить супружескую верность, отказываться от вредных и разрушительных привычек, стремиться жить в любви и мире с окружающими и вообще проявлять разумную нравственную самодисциплину.
Повторимся: там, где нет гонений на веру, верующие люди в целом счастливее неверующих (это установлено вполне светскими социологами), потому что грех разрушает нашу жизнь и приносит несчастье уже здесь, на земле. Жизнь верующего никак нельзя назвать бедной и лишенной радости в сравнении с жизнью атеиста.
Но что если верным окажется не христианское, а какое-то другое представление о посмертном бытии, и вы убедитесь, что были неправы?
Во-первых, позиция атеиста в любом случае проигрышная. Можно ли заблудиться, пустившись на поиски Бога, и пройти мимо Его Царства? В принципе, да, хотя суд Божий, разумеется, в состоянии отличить ошибку, вызванную немощью или неосведомленностью, от злонамеренного упорства. А, отказываясь от поисков вообще, вы абсолютно точно Бога не найдете.
Во-вторых, мы принимаем решение не на пустом месте, а в свете определенных данных, указывающих на реальность Бога и Воскресение Христово. У нас есть нравственный закон, который указывает на Законодателя; эстетический опыт, который указывает на Художника; свидетельства апостолов о Воскресении Христа; свидетельства людей, переживших личное обращение, о том, как Христос изменил их жизнь. Мы можем, несколько напрягшись, объявить всё это ошибками в рассуждении и иллюзиями, а можем принять эти свидетельства. И вот перед лицом этого выбора нам помогает пари Паскаля.
17. Вопросы о рае и аде
Почему бы Богу просто не пустить в рай всех, без покаяния и веры? Почему Он ставит условия?
Часто мы представляем себе рай в виде какого-то курорта с теплым морем и сочными фруктами. Что же, вполне возможно, что и море, и фрукты, и всё, что есть хорошего в тварном мире, в раю действительно будет. Но это не главное. Потому что (еще раз вспомним изречение Г. К. Честертона) рай – это не новые вещи, это новые отношения. Мы созданы, чтобы быть бесконечно счастливой семьей, глава которой – Бог.
В старинном гимне говорится: «где любовь истинна – там и есть Бог». Мы видим отблески рая там, где есть истинная любовь между людьми, – например, в семье или в церковной общине.
Библия уподобляет отношения с Богом браку или усыновлению. Это личные отношения, в которые человек как минимум должен захотеть войти. Ситуация «без меня меня женили» тут невозможна.
Причем чисто формального согласия тут недостаточно – нужно, чтобы мы глубоко изменились, вернее, дали Богу нас изменить. Невозможно сделать эгоистичного, зацикленного на себе человека счастливым в браке. Его вообще невозможно сделать счастливым, пока он не изменится.
Невозможно дать вечное счастье человеку, который алчен, властолюбив или мстителен – потому что грех в принципе, по своей природе, несовместим с вечным счастьем. Грех – это вечное несчастье.
Не будет ли в раю невыносимо скучно? Всю вечность сидеть на облаках и петь хором славу Богу…
Образ праведников в белых халатах, сидящих на облаках и вечно поющих гимны, – это, конечно, карикатура. Хотя и он может быть полезен в некотором отношении.
Музыка – действительно, один из образов рая. Вспомните слова писателя-фантаста Терри Пратчетта (неверующего): «я хотел бы умереть с Томасом Таллисом в моем айподе, потому что музыка Томаса может приблизить к раю даже атеиста». Таллис – английский церковный композитор XVI века, и то, что даже такой твердый атеист, как Пратчетт, именно его музыку воспринимает как образец красоты, весьма характерно.
Великая музыка свидетельствует нам о чем-то выходящем за пределы нашей земной жизни – о рае, о вечной жизни. И «я хотел бы вечно вот так петь Богу» – это переживание, многим понятное.
Но этот образ интересен и еще в одном смысле. Человеку эстетически неразвитому, который предпочитает попсу и блатняк, великая музыка будет невыносимо скучна. Приведите его на концерт величайших исполнителей, которые будут исполнять величайшие шедевры, – и он сбежит. Ему будет невыносимо скучно с музыкой, которую он не любит. Чтобы оказаться причастными райскому блаженству, мы должны дать Богу вырастить в нас глаза, чтобы видеть, и уши, чтобы слышать.
Но за вечность можно успеть переслушать всю музыку, совершить все открытия, посетить все далекие планеты, исчерпать все возможности как-то с интересом проводить время – и впереди останется еще вечность.
Даже в нашем мире скука связана не с тем, что в мире нет ничего интересного, а с тем, что человек не способен найти в этом интерес. Это проблема человека, а не внешнего мира. Это симптом обращенности на себя, следствие требования к миру, чтобы он меня развлекал и вообще «делал
