Раннее христианство. Том II - Эрнест Жозеф Ренан

I

Почти всегда нации, которым было суждено иметь решающее влияние на всемирную цивилизацию, как Иудея, Греция и Италия эпохи Возрождения, оказывают свое полное влияние на мир лишь после того, как сами они падут жертвой своего собственного величия. Сначала им нужно умереть; потом мир живет ими, присваивая себе то, что они создали ценой своих страданий. Народам действительно приходится выбирать между долгой, спокойной и темной судьбой того, кто живет ради себя, и мятежной, полной бурь деятельностью того, кто живет ради человечества. Нация, душу которой волнуют социальные и религиозные проблемы, почти всегда бывает слаба в политическом отношении. Всякая страна, занятая мечтой о Царстве Божием, живущая идеями общего характера и преследующая дело универсального интереса, жертвует, в силу этого самого, своим особым назначением, ослабляет и разрушает роль своего земного отечества. Нельзя безнаказанно носить в себе пламя. Чтобы завоевать своей религией весь мир, Иудее пришлось исчезнуть как нации. Страшная революция вспыхнула в этой стране в 66 году. В продолжение четырех лет странная нация, как бы созданная для того, чтобы бросить вызов всем благословляющим и проклинающим ее, находилась во власти внутреннего борения, перед которым, как перед всем таинственным, историк должен с уважением остановиться.

Кризис этот был вызван давними причинами, и избежать его было невозможно. Закон Моисеев, создание экзальтированных утопистов, самых плохих политиков в мире, одержимых мощным социалистическим идеалом, был, как и ислам, отрицанием гражданского общества, параллельного обществу религиозному. Этот закон, окончательно вылившийся в той редакции, в которой мы застаем его, по-видимому, в VII веке до Р. Хр., даже независимо от ассирийского завоевания, заставил бы разбиться вдребезги маленькое царство потомков Давида. С самого момента победы в нем пророческого элемента царство Иудейское, перессорившееся со всеми своими соседями, ненавидящее Тир, Эдом, Моав и Аммон, перестало уже быть жизнеспособным. Повторяю, нация, предавшаяся социальным и религиозным проблемам, губит себя в политическом отношении. В тот день, когда Израиль стал «избранным народом Божиим, царством священников, святой нацией», он перестал быть таким народом, как другие. Нельзя совмещать противоположные судьбы: превосходство в одном всегда искупается унижением в другом.

Ахеменидское царство дало Израилю некоторый покой. Это крупное феодальное государство, полное терпимости ко всем разновидностям своих провинций, очень похожее на Багдадский калифат или на Оттоманскую империю, оказалось для евреев тем состоянием, в котором они чувствовали себя наиболее удобно. Власть Птолемеев в III веке до Р. Хр. также, кажется, была им довольно симпатична. Но нельзя того же сказать про Селевкидов. Антиохия была центром деятельной эллинистической пропаганды; Антиох Епифан счел нужным, в знак своей власти, повсюду водворить изображение Зевса Олимпийского. Тогда вспыхнуло первое восстание евреев против нечестивой цивилизации. Со времен Навуходоносора Израиль терпеливо сносил разрушение своего национального существования; но лишь только он почуял опасность, грозившую его религиозным учреждениям, он потерял всякую меру. Нацию, мало воинственную вообще, охватил приступ героизма; не имея ни регулярной армии, ни полководцев, ни тактики, Израиль победил Селевкидов, открыто стал исповедовать свой закон и создав себе новый период автономии. Но все-таки асмонейское царство было постоянно разъедаемо глубокими внутренними пороками; оно держалось только один век. Назначением еврейского народа не было создание отдельной национальности; вера его всегда космополитична; его идеал не город, но синагога, свободная конгрегация. То же можно сказать и об исламе, создавшем громадную империю, но разрушившем у покоренных им народов всякую национальность, в том смысле, как ее понимаем мы, и не оставившем им другого отечества, кроме мечети и Zaouia.

Часто к такому социальному строю применяют название теократии; в данном случае это будет вполне справедливо, если подразумевать, что глубокой идеей семитических религий и созданных ими царств было царство Бога, понимаемого как единственного господина и повелителя мира; но у этих народов теократия не является синонимом власти священников. Священник, в собственном смысле слова, играет слабую роль в истории иудейства и ислама. Власть принадлежит представителю Бога, тому, через которого говорит Бог, — пророку, святому человеку, получившему небесное посланничество и доказывающему истинность своей миссии чудом, т. е. успехом. Когда нет пророка, власть переходит к составителям апокалипсисов и апокрифических книг, приписываемых древним пророкам, или же к учителю, толкующему божественный закон, к начальнику синагоги, а еще более к главе семейства, охраняющему сокровище закона и передающему его своим детям. Светской власти, царю нечего делать при такой организации общества. Эта организация лучше всего действует среди личностей, рассеянных в качестве иностранцев и терпимых в большой империи, где нет однообразия. Политическая подчиненность лежит в самой природе иудейства, так как оно не способно в самом себе почерпнуть принцип военной власти. Его свойством было создание, на лоне других государств, общин с особым уставом и с личным составом служащих, пока современный либерализм не выработал принципа равенства всех перед законом.

Власть Рима, установленная оружием Помпея в Иудее в 63 году до Р. Хр., сначала как будто осуществила некоторые из условий еврейской жизни. Рим в ту эпоху не считал за правило ассимилировать страны, поочередно присоединяемые к его обширной империи. Он отнимал у покоренных право войны и мира, присваивая себе лишь арбитраж в серьезных политических вопросах.

При выродившихся потомках асмонейской династии и при Иродах еврейская нация сохраняла полунезависимость, при которой ее религиозный строй не был затронут. Но внутренний кризис народа был слишком силен. Невозможно управлять человеком, перешедшим за известный предел религиозного фанатизма. Надо прибавить также, что Рим все время стремился сделать более действительной свою власть на Востоке. Маленькие, сохраненные сначала царства исчезали со дня на день и стали входить в состав римских провинций. Евреям глубоко претили даже самые разумные административные обычаи римлян. Обыкновенно римляне проявляли самую большую уступчивость по отношению к мелочным предрассудкам нации; но этого было недостаточно; положение вещей стало таково, что нельзя было уже ступить ни шага, не задавая какого-нибудь канонического вопроса. Такие абсолютные религии, как ислам и иудейство, не выносят раздела. Если они не на положении господствующей религии, они считают себя угнетенными. Если же им покровительствуют, они становятся требовательными и стараются сделать невозможным существование окружающих их культов.

Мне пришлось бы слишком выйти из рамок моего плана, если бы я вздумал описывать странную борьбу, о которой повествует нам Иосиф, — террор в Иерусалиме, захват города Симоном-Бар-Гиорой, захват храма Иоанном из Гисхалы и его шайкой убийц. Фанатические движения далеко не исключают ненависти, зависти и недоверия друг к другу в своих руководителях; люди, связанные одной целью, очень убежденные и очень страстные, обыкновенно начинают подозревать друг друга,