Сновидения и способы ими управлять: практические наблюдения - Леон Гервей де Сен-Дени
Магистраты Спарты ходили спать в храм Пасифеи, чтобы получить указания в сновидении о том, что касалось общественного благополучия.
Оратор Аристид оставил одну книгу эфемерид, в которой все сновидения, которые ему снились во время продолжительной болезни, были подробно пересказаны.
Царь Митридат имел сборник сновидений своих сожительниц. Сновидение Догдо — матери Зороастра, сновидения Ксеркса, Дария, Астиага и т. д., цитируемые Геродотом, Квинтом Курцием, Юстином и многими другими авторами свидетельствуют о той вере, которую тогда придавали т. н. онейрокритической науке, как и прибыли, которую ловкачи и проходимцы из неё извлекали.
История также предоставляет нам бесчисленное множество примеров веры в сновидения у древних римлян. Тит Ливий рассказывает, что Атиний был наказан за то, что замешкался рассказать консулам одно важное сновидение, что ему приснилось. Геродий, Плиний, Валерий Максим демонстрируют свою веру в реальность многих чудес, которые они сообщают и которые принадлежат этому же кругу явлений. Наконец, сам Цицерон, борясь с суевериями своего времени, кажется, извиняет Сенат, который тщательно обсуждает все сновидения, могущие касаться чего-нибудь общественного. Он объявляет, что нет ни царства, ни города, где бы не интересовались этими таинственными откровениями[13].
Впрочем, древние были далеки от того, чтобы ограничиться лишь толкованием случайных сновидений. С самой древности в Египте существовала практика, откуда она распространилась на Грецию и на остальной orbis vetus, а именно: применять священную онейрокритику к исцелению тяжёлых болезней посредством вызываемых и ожидаемых сновидений. Диодор сообщает нам, что в храме Исиды ложились спать, дабы получить в сновидении секреты для возвращения здоровья. И лекари, и понтифики, жрецы этой богини, владели и обучали искусству усыплять больных и затем проникать, как они заверяли, в значение светлых сновидении, которые им рассказывали[14]. Эта практика называлась инкубация [возлежание, высиживание], и практикующие её жрецы приносили жертвы инкубам. Шпренгель приводит много таких примеров[15]. Плот намекает на них, когда говорит: Incubare satius te fuerat Jovi (Тебе лучше поспать в храме)[16]. Кстати, эта практика была столь распространена, что учёный Генри Корэниус счёл своим долгом издать трактат, полностью посвящённый этому предмету, под заглавием: De incubatione in fanis Deorum medicinae causa olim facta.
Император Антоний Каракалла, сын Севера, отправился за здоровьем в Эпидавр[17], где ему приснился сон в соответствии с его желанием[18].
Гален не боялся приписывать выздоровление от болезни, которой он болел в молодости, кровопусканию, сделанному способом, указание на который он получил в сновидении[19].
Плутарх, рассказывая о храме Мопса на Сицилии, особо подчёркивает, что больные приходили туда спать согласно обычаю, и что богиня толковала устами своего оракула те сновидения, которые она посылала во время сна тем, которые приходили за советом.
Позаний, в своих древностях, объясняет, что больные, которые прибегали к оракулу Амфиараусу закалывали овна и засыпали на его шкуре, ожидая знаковых сновидений. Аналогичные факты упоминаются Страбоном в связи с храмом Сераписа в Канопе и двумя heroous — историческими памятниками, первый из которых посвящён Калоасу, второй — Подалиру, которые были расположены: один — на вершине, другой — внизу холма Дауни. Даже во времена этого писателя, говорили о чудесных исцелениях, полученных в этих знаменитых местах. Жертвенный овен должен был быть чёрным. Его шкура также служила ложем для сновидцев[20].
Аристофан-Комедиант утверждает существование такого же обычая, когда он делает его объектом чёрного юмора в своей комедии Плутус[21].
Наконец, Вергилий также описывает то, что совершалось в храме Фавна:
Здесь Турн в чертоге высоком
Сон отрадный вкушал во мраке ночи беззвездной[22].
Глядя на это единодушие древних в таком сильном увлечении иллюзиями сна, читая даже у некоторых святых писателей, что среди язычников были люди, которые хвастались способностью насылать сновидения по своей прихоти[23], невольно приходит мысль, что эти жрецы и прорицатели, будучи такими искусными толкователями или такими могучими навевателями якобы божественных видений, должны были, под видом чудесного, скрывать глубокие знания психологических и физиологических явлений, сопряжённых со сном; что они постигли тайные связи между физическими и душевными условиями сновидца и природой этих сновидений, и что они также дошли до того, что составляли свои предсказания на основах тем более твёрдых, чем более долгий опыт мог быть им основанием.
При условии, что этим исследованиям придают какое-то значение, то испытывают крайне живое желание проанализировать сами начала онеирокритическои науки. Раз первоисточники больше не существуют, нам остаётся, по крайней мере, пять книг грека Артемидора[24] (όνειροκρίτικων), которые, как известно, были составлены во втором веке нашей эры вслед самым достоверным и наиболее освященным преданиям той эпохи. Открываем также с некоторым любопытством те длинные и подробные сочинения о сновидениях современников Марка Аврелия и Антония Благочестивого; но насколько быстро мы обманываемся в питаемых надеждах! Едва прочитав лишь несколько глав этого труда, как вот уже весь к ним интерес и испарился. Мы узнаём, что толкования этих прорицателей далеки от точных и серьёзных наблюдений, а покоятся исключительно на мифологических суевериях, искусственных теориях, или произвольных сравнениях, иногда странных до безумия, часто наивных до ребячества[25]. Отсюда то заключение, что если древние жрецы-язычники и обладали, в чём я не сомневаюсь, искусством воздействия на сновидения верующих, которые приходили спать в их храмы, они всего лишь внушали им видения, в связи со своими доктринами, а совсем не для получения спящим человеком сознательного урока от своих сокровенных восприятий.
Так, мы читаем у Артемидора инструкции и примеры, как эти[26]:
«Оливковое дерево — вечно зелёное и прочное дерево, и с глубокой древности было посвящено богине Минерве, прославленной богине Сапиенса. Человек, видящий во сне оливковое дерево вскоре обретёт неотъемлемые знание и честь».
Или:
«Жабы и лягушки — это злодеи и обманщики; но видеть их во сне хорошо тем, которые живут за казённый счёт. Я знал человека, которому приснилось, как он щёлкал своей рукою и пальцами над лягушками, и случилось, что его хозяин дал ему власть над всеми другими в доме. Так, можно предположить, что пруд обозначал дом, лягушки — его обитателей, щёлканье пальцами — распоряжения».
«Бегать — к добру, за исключением больных, когда они могут достичь цели своего пути, ибо это для них означает, что они в скором времени достигнут цели своей жизни».
«Видеть часто одинаковые сны и много ночей подряд — означает, что наш дух отчитывает нас и настойчиво предсказывает одно и то же, и достойное размышления, ибо
