Правосудие в современной России. Том 1 - Екатерина Владимировна Михайлова
Рафаэль Бьельса охарактеризовал судебную власть, в ее образе должного, следующими словами: «Нет более достойной, респектабельной и более необходимой функции государства и общества, чем эта профессия с сильным влиянием в обществе»[285].
Зиждется все это в универсуме судебной власти именно на нравственной позиции и, шире, нравственном здоровье судьи, на нравственном здоровье судейского сообщества в целом.
Нормативные акты в рассматриваемой сфере далеко не редкость, их многочисленность отражает то значение, которое придается судейской этике не только учеными-правоведами, но и высшими органами государственной власти, органами судейского сообщества.
Как правило, кодексы судейской этики (так мы условно назовем такие акты, хотя они имеют различные наименования) основываются на условно универсальных декларациях и стремятся воплотить выраженное в них этическое чувство, адаптируя его, однако, к особенностям каждой страны и каждой профессиональной группы[286].
Интересным представляется мнение о разграничении судейской этики и дисциплины.
Как пишет Джиакомо Оберто, многие ученые в настоящее время склонны отделять этику от дисциплинарных правил. по их мнению, этика должна быть той отраслью науки, которая рассматривает моральные и профессиональные обязанности судьи перед общественностью, юристами и своими коллегами. Конечно, это определение применимо и к дисциплине, но этика должна соответствовать ценностям, а не только письменным правилам. Последние должны определять дисциплину.
Более того, этика должна определять поведение, которое воспринимается не как обязательное, а как подходящее или удобное. Дисциплина, напротив, должна основываться на твердых и обязательных правилах. Как юристы и как судьи мы должны соблюдать систему законов, которые правят нами. Представители юридической, а не философской или религиозной профессии не могут придавать судейской этике иное значение, кроме того, которое вытекает из принципов судебной дисциплины, содержащихся в статутах, регулирующих этот вопрос[287].
Именно поэтому столь важно обращение именно к писаным актам по исследуемому тематическому горизонту. Как правило, такого рода акты содержат корпусы (по происхождению и природе — неписаных, но подразумеваемых) нравственных установлений, проистекающих из меры очевидно должного в такого рода (судейской) работе и в рамках судейского статуса, но закрепляемых дополнительно актом.
При этом таковые акты не теряют связи с исходной нравственной нормативной системой. Однако есть недосказанности, разночтения, разные понимания.
По словам Луки де Матсейса, совершенно необходимо отличать свод правил, с которым мы имеем дело, от любого другого набора норм, имеющих дисциплинарные цели. Те, кто считает, что нарушение этических правил должно наказываться дисциплинарными взысканиями (независимо от того, применяются ли они самими судьями, возможно, органом самоуправления, применяются ли они третьим органом и, в частности, представителем исполнительной власти), в конечном итоге принижают саму цель этих правил.
Действительно, этический кодекс должен указывать на идеальный тип поведения судьи, функционирующий как активный направляющий фактор для отдельных лиц. по сути, кажется правильным утверждать, что в то время как этический кодекс выражает «максимальную этику» (т. е. модель, которой следует соответствовать), дисциплинарный кодекс выражает только «минимальную этику», т. е. уровень, ниже которого поведение судьи не только может, но и должно быть наказано всеми дозволенными способами.
Смешение этих двух концепций может не только нанести ущерб эффективности «морального побуждения», направленного на достижение того весьма высокого уровня судейского поведения, которое составляет суть этического кодекса, но и лишить общественное мнение представления об истинно добродетельной модели поведения. Речь о поведении и профессиональном габитусе, посредством которых среди прочего осуществляется и воспитательная функция по отношению к гражданину: ведь очевидно, что не все посторонние в судейской профессии, даже самые предусмотрительные, могли бы точно указать, что делает судью «хорошим судьей».
По этой причине кодекс должен быть инструментом, предлагаемым обществу для измерения честности, профессионализма и стиля работы соответствующих судей, таким образом, служащим основой для публичного осуждения девиантного поведения, потому что установлена социальная санкция. Следовательно, этический кодекс должен сохранять свое значение торжественного обязательства магистратов перед обществом, в котором они осуществляют свою деятельность, уважать содержащиеся в нем высокие идеалы и принципы, которые всегда следует рассматривать как следствие выполнения судебной функции.
Также отметим, что принятие кодекса поведения в отношении этических стандартов не обязательно должно принимать законодательную или подзаконную форму и, соответственно, силу[288].
По мнению Луки де Матсейса, вследствие того, что деонтологические правила должны возникать внутри социального тела (или профессиональной группы), к которому они относятся, целесообразна их подготовка теми же магистратами, которые должны руководствоваться этими правилами в своем профессиональном поведении. Очевидно, что данная тема накладывается на вопрос о востребованности объединений магистратов, об их представительности, об их открытости к диалогу не только с институциональными составляющими государства, но и со всеми субъектами, участвующими в жизни современного общества.
Поэтому наиболее часто такого рода акты принимаются самими органами судейского сообщества.
Теперь проведем краткий обзор примеров правового регулирования судейской этики в отдельных зарубежных государствах.
§ 2. Акты международного права
Вначале остановимся на некоторых актах международного права.
Стремясь укрепить неподкупность судебной власти и ослабевшее доверие к ней со стороны граждан во многих частях мира, Организация Объединенных Наций еще в середине 1980-х годов сформулировала первые стандарты поведения для судей[289].
Фундамент такого рода документов на международном уровне образуют Основные принципы независимости судебных органов (приняты седьмым Конгрессом ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями в г. Милане 26.08.1985–06.09.1985)[290].
Для государств, входящих в состав Европейского союза, к соответствующим актам еще относятся Судейская хартия Европы от 20.03.1993 (в редакции от 04.11.1997)[291], документы Комитета министров Совета Европы: Рекомендация CM/Rec(94) от 13.10.1994 Комитета министров государствам-членам «О независимости, эффективности и роли судей»[292]; Рекомендация CM/Rec(2010)12 от 17.11.2010 Комитета министров государствам-членам «О судьях: независимость, эффективность и ответственность»[293].
Эти подходы нашли свое согласование или пересечение с регламентными актами международных судов.
Для примера, обратимся к Кодексу этики Международного уголовного суда (Гаага, Нидерланды), который был первоначально принят судьями 09.03.2005. В него внесены изменения 19.01.2021, которые вступили в силу после их публикации на официальном сайте названного суда 27.01.2021 (далее также — Кодекс)[294].
Руководствуясь исследовательскими целями, мы намеренно подробно рассмотрим данный акт.
В соответствии со ст. 3 «Судейская независимость» Кодекса, судьи поддерживают независимость своей должности и авторитет Суда и ведут себя соответствующим образом при выполнении своих судейских функций.
Судьи решают рассматриваемые ими дела на основе фактов и в соответствии с законом, без учета каких-либо ограничений, неправомерного влияния, побуждений, давления, угроз или вмешательства, прямого или косвенного, с какой бы то ни было стороны и по любой причине.
Судьи не должны заниматься какой-либо деятельностью, которая может помешать их судебным функциям или подорвать доверие к их независимости.
Согласно
